На свете существовали три вещи, которые Ричард ненавидел чистой, искренней ненавистью: это борьба за права женщин, деловые костюмы и светские рауты.
Конечно, Пайтон не упустил случая устроить очередное сборище. И супруге начальника полиции пришлось торжественно извлечь из недр шкафа почти не тронутый временем и ноской выходной тёмно-синий пиджак. Который, к слову, был немного узок её мужу в плечах, создавал невыносимые температурные условия и раздражал кожные покровы нестерпимым зудом, отчего мужчина непрестанно ёрзал на месте и время от времени дёргал ворот рубашки, изнывая от жары. Всё перечисленное, само собой, не способствовало миролюбивому расположению духа и без того вечно хмурого законника. Оставалось найти где-нибудь оголтелую суфражистку или воинствующего феминиста, вступить с ней(ним) в жаркие прения на предмет положения слабого пола в общественной иерархии, и концентрация мизантропии в отдельно взятом Риде достигла бы идеальных пропорций.
«Наша служба и опасна и трудна, — думал он, морщась от шума голосов и яркого света, — если нужно просыпаться с бодуна».
Угораздило же его вчера заскочить в гости к Уолтеру! Старый друг предложил обмыть заключение под стражу кровавых убийц, и приятели гудели практически до самого утра. Хотя Джарвису абсолютно без разницы, по какому поводу третировать собственную печень и печень ближнего своего, будь то похороны, свадьба, высадка марсиан на Луне или поимка неуловимого маньяка. А головная боль, похмелье и неподъёмный груз раскаянья в конечном итоге доставались почему-то его собутыльникам.

Благо, хоть мэр в этот раз разорялся недолго. После Виктора решил высказаться Ричард. Его зычный бас в принципе не вещал в диапазонах ниже 40 дБ, посему пропустить начало речи было проблематично.
— В кои-то веки соглашусь с Вами, господин мэр, — неторопливо произнёс Рид в качестве вступления. — Гнусные деяния Кардиолога принесли нам столько хлопот, что мы с вами, равно как и все прочие жители Виспершира, сиречь пострадавшие, вправе рассчитывать на адекватную компенсацию. Поэтому вопрос материальной выгоды видится мне первостепенным. Однако, учитывая тяжесть преступлений, совершённых упомянутыми Аббьяти и Джонсом, считаю, что смерть была бы для этих мерзавцев слишком лёгкой карой. Предлагаю приговорить их к пожизненным пыткам и экзекуциям на потеху народных масс. Назначим разумную плату за возможность поглазеть на агонию преступников или лично поучаствовать в истязаниях; стоит признать, за время своего существования Кардиолог сумел сколотить себе репутацию, подобные развлечения будут пользоваться популярностью. Рядом можно развернуть необходимую инфраструктуру: кафе, детские комнаты, сувенирные лавки, торгующие сопутствующей продукцией. Дело за малым — выбрать место с соответствующим антуражем... например, замок мистера Мейнарда. Да-да, Орсон, — коп поискал глазами лицо владельца «Висперширского шёпота», — не притворяйтесь, что не расслышали. Зачем Вам одному целый замок? Пожертвуйте, наконец, хоть раз чем-нибудь ради других, и город никогда не забудет Вашей щедрости.
Ричард, как всегда, был напорист, бестактен и своевременен в своей прямолинейности. И курил. Выпустив изо рта колечко дыма ровной геометрической окружности, он пересёкся взглядом с банкиром.
— Полагаю, мистер Хадсон не откажется профинансировать столь благое начинание. Ибо дивиденды, которые принесёт это предприятие, сторицей покроют все расходы. Остальное пойдёт в городскую казну. Я, кстати, на долю и законные отчисления, как автор идеи, не претендую. — Мужчина оскалился скромной улыбкой сытого крокодила. При всех своих недостатках начальник полиции отличался потрясающим бескорыстием. Причинение другим заслуженных (это важно!) страданий — а Аббьяти и Джонс будут страдать, мучится и снова страдать, или Рид не Рид — являлось смыслом жизни защитника правопорядка и оправданием его существования в этом грешном мире. И он готов был измываться над всеми нуждающимися абсолютно безвозмездно. Если бы потребовалось, ещё и доплачивать стал.
Ричард замолчал, докурил сигару и непринуждённым жестом отправил окурок в кадку с фикусом, проигнорировав стоявшую перед собой пепельницу.

Отредактировано Richard Reid (20.01.14 18:45:32)

Отцы Веспершира снова собрались вместе, но уже не для того, чтобы ломать голову кто же такой Кардиолог, а для того чтобы придумать подходящее шоу для казни.
Признаться честно у Орсона чесались руки взять нож и навестить своего дорогого друга по имени Витторио. Справиться о его делах и наглядно показать, как режущие предметы влияют на здоровье и сохранность организма. Демонстрация была бы недолгой, но очень показательной. Возможно, потом одного из Кардиологов бы не досчитались, но так бывает. Жизнь ведь такая непредсказуемая штука. К сожалению или к счастью, он пока точно не определился, Орсон принимал участие во внеочередном собрании и наслаждался отменным табаком  в своей трубке.
Желание мэра вновь поговорить о замке Мэйнард решил проигнорировать. В самом деле, может мистеру Пайтону просто нравится компания Орсона, сам Орсон и он желает быть ближе к нему. Это вполне объяснимое желание, ибо посмотрите Мэйнарда. Он прекрасен. Был, есть и будет.
-Мэр, мне нужна будет ваша речь на первую полосу о том, что наш город вновь можно считать безопасным и его жители могут спать спокойно и более не волноваться.
Однако, учитывая тяжесть преступлений, совершённых упомянутыми Аббьяти и Джонсом, считаю, что смерть была бы для этих мерзавцев слишком лёгкой карой. Предлагаю приговорить их к пожизненным пыткам и экзекуциям на потеху народных масс.
О да, пытки. Им определенно нужно почувствовать как скальпель легко и плавно разрезает плоть, как сдирают кожу, а потом нежно, почти любовно втирают соль. Эти забываемые ощущения. Я даже сам готов поучаствовать в процессе пыток и казни. А также попытаться воссоздать тот, несомненно, питательный гнойный напиток. Не забыть при этом придумать ему название. К примеру, Адский поцелуй. Я даже загляну в ближайший морг, ибо в наших коктейлях только свежий трупный гной! Витторио обязательно должен оценить всю глубину моей заботы о нем и всю широту моей души… До того как я с чувством выполненного долга всажу в него нож.
…выбрать место с соответствующим антуражем... например, замок мистера Мейнарда. Да-да, Орсон, — коп поискал глазами лицо владельца «Висперширского шёпота», — не притворяйтесь, что не расслышали. Зачем Вам одному целый замок? Пожертвуйте, наконец, хоть раз чем-нибудь ради других, и город никогда не забудет Вашей щедрости.
И вы туда же, Ричард?
- Здесь следует отметить, что я более не один, а человек семейный, а моей семье как раз-таки необходим замок для проживания. Но порой я могу быть добрым, поэтому вам всего лишь нужно составить три письменных экземпляра вашего предложения, касающегося моего замка, и я постараюсь вынести решение по этому вопросу в течение тридцати рабочих лет. Естественно, не включающих выходные и все существующие праздники и праздники, которые будут приняты в течение этого срока. Все это потому, что существует ряд правил, состоящий из пятидесяти семи пунктов, касающийся содержания Урхолла и его наследования, который, кстати говоря, имеет юридическую силу. Вследствие чего, если ваше предложение будет идти вразрез с одним из этих пунктов, я составлю свой собственный договор, отвечающий всем правилам. В этом случае у вас будет день на его рассмотрение и принятие.
Орсон на секунду прервался на свою трубку, сделав одну затяжку и выпустив струю дыма.
- Хотя я также как и вы забочусь о благосостоянии этого города и его жителей. Так что за вполне символическую плату, в размере трех средних заработных плат на текущий год, я готов предоставить вам аренду помещений под  кафе, детские комнаты, сувенирные лавки.
Следует отметить, что мне нравится вариант с пытками, ибо жертвы почувствуют себя отомщенными, но пытки и казнь должны пройти в один день. Если это дело слишком затянуть, то ажиотаж не только спадет, он неприятно осядет на зубах. Людям надоест, ибо им на самом деле всегда хочется побыстрее забыть обо всем плохом и неприятном. Стереть из памяти, будто этого никогда и не было. Поэтому пытки, казнь, праздник. А следующий день, уже новый день, другая история, полная счастливых моментов. Идея с выходным мне также импонирует, можно также что-нибудь придумать ради памяти жертв Кардиолога. Хм, марки?
В этот момент Орсон отвлекся на фикус мэра. Он действительно как – то странно задрожал или Мэйнарду показалось?

С умеренной пристальностью Артур наблюдал за господином мэром, пытаясь считать его мнение о своих предложениях. Однако первое лицо города гораздо больше волновал вопрос элитной недвижимости в собственности мистера Мейнарда. При всей железобетонной уверенности в объективной выгоде и разумности озвученных вариантов Артур не мог не признать: на месте мэра он бы тоже вполне мог временно отодвинуть из сферы заинтересованности вопрос уже пойманного Кардиолога и сосредоточиться на замке Урхолл. Передача того в пользование города сулило многое. На одном только притоке туристов можно было обеспечить положительное сальдо городского бюджета.
А лёгкая досада, что тщательно обдуманная речь с аргументированной позицией и безупречной логикой канула втуне, - это всё мелочность, недостойная дипломата. Поэтому Артур улыбнулся и отметил на будущее: чтобы гарантировать себе внимание окружающих, нужно обзавестись замком, строительство которого датируется не позднее четырнадцатого века. Универсальный довод.
Отмолчавшегося по поводу расписки Рида и не пошедшего навстречу Мейнарда он простил по инерции. В позитивном отношении к миру кроется секрет успеха, эта истина известна всем, но мало кто имеет достаточно силы воли, чтобы ей следовать. Ведь так приятно иногда подумать о том, что можно не сдерживаться, не давить в себе разрушительные порывы, сделать что-нибудь бессмысленное, бесконечно жестокое и истинно освобождающее...
Поправив галстук, Артур ещё ровнее сел в кресле.
В следующую секунду всё пошло наперекосяк.
Стоящее рядом со столом растение ("Ficus religiosa", как мысленно называл его не склонный к фамильярности мистер Хадсон) совершенно неожиданно, без каких-либо предпосылок, загорелось.
Первой реакцией Рида было выхватывание револьвера. Артур же вызвал в мысленной картотеке страницу с номерами экстренных служб: следовало вызвать пожарных. И, как выяснилось, психологов-ботаников.
- Пресвятая крона, Рид, вы принесли на собрание оружие? - возмутился Артур, озираясь в поисках телефонного аппарата. Вынужденный находиться в одной комнате с горящим говорливым фикусом и потерявшим голову начальником полиции, он не мог не выказать некий протест. - Что за неуважение к Отцам. Я ведь не принёс выписку с вашего лицевого счёта, а мистер Мейнард, я полагаю, оставил дома диктофон.
Фикус говорил, Рид размахивал явно взведённым револьвером. Артур испытал непреодолимое желание потереть лоб и сжать переносицу, что, с оглядкой на беспримерность происходящего, всё-таки проделал.
Как и всякий в высшей степени цивилизованный человек, он недолюбливал оружие. Лишь финансовое и административное воздействие были его методами. Не пистолеты, а купюры. Не мордобой, а судебное разбирательство. Не ядерный чемоданчик, а портфель ценных бумаг. Вполне ожидаемо, что в компании вооружённого человека, который на полном серьёзе разговаривал с кустом, ему стало не по себе.
Но Рид всё-таки опомнился, насколько это возможно с его темпераментом, и перестал столь явно представлять угрозу окружающим. Осталось только растение. Говорящее. Пылающее. Пылающее и говорящее.
Было что-то одно, Артур бы ещё как-то смог уложить это в картину своего мира. Но пункта преткновения наличествовало два - и это было совершенно излишне.
Происходящее нарушало правила мира, выбивалось из рамок допустимого, приемлемого и просто нежелательного. С призраками, во внешнем мире считающимися плодом богатого воображения и бедного интеллекта, Артур смирился и даже предпочитал их живым людям, но говорящий фикус? Нет, это не имело смысла.
Но в то же время фикус не был галлюцинацией, ведь Рид реагировал на него. Разве что... разве что поведение начальника полиции тоже являлось галлюцинацией.
Артур оставил попытки по лицам других соклубников понять, является ли данная ситуация плодом его воображения или действительно инициировано некой силой, не считающейся с установленными в Виспершире правилами. У всего всегда имелись разумные причины. В самом худшем случае он, Артур Хадсон, сошёл с ума. В лучшем - он спит. В остальных это было розыгрышем.
Сумасшествие было, конечно, нежелательным. Придётся потратить определённую сумму на услуги первоклассного специалиста, на некоторое время оставить управление банком и целые дни напролёт рассказывать профессионально сочувствующему человеку о своих младенческих годах. пить таблетки и лепить из пластилина воображаемых животных. Ужасно, но ничего не поделаешь. Этот вариант Артур пока решил не рассматривать.
Если же это всё сон - проблемы как таковой нет. Дисциплинированное подсознание Артура часто выдавало столь реалистичные картины. Но, ущипнув себя, он не открыл глаза в своей кровати.
Оставалось одно объяснение - розыгрыш. Этой версии он и решил придерживаться.
- Великолепнейше, мистер Пайтон! - сказал он, несколько раз хлопнув ладонью о ладонь. - До чего достоверно, я чуть было не решил, что фикус действительно заговорил! В чём секрет? Чревовещание? Запись? В горшке сидит карлик? А это эффектное пламя. Потрясающе!
Ни за что на свете Артур не признал бы, но в его глазах застыла чуть ли не просьба: господин Пайтон, скажите, что это розыгрыш. Да и превосходные степени прилагательных выдавали истинные чувства обычно суховатого банкира.
Ему было комфортно жить в мире, который он понимал.
Отпив воды, Артур сделал пару пометок в блокноте, настоятельно водворяя себя в спокойствие.
- Итак, переходим к следующему пункту сегодняшнего обсуждения. Натан Эрхарт, двадцать пять лет, владелец гостиницы "Ниже всяких похвал". Ежемесячный доход - пять тысяч крон. Два неслучившихся брака, в других вредных привычках не замечен. В обществе дружелюбен и обходителен. Следует ли пригласить его в наш клуб? Представитель гостиничного бизнеса в наших рядах мог бы способствовать развитию города. Каковы мнения?

Иногда полезно быть параноиком. А если ты занимаешь пост начальника полиции и вынужден ежедневно сталкиваться с угрозой всякого рода подстав, чинимых многочисленными завистниками и своими же подчинёнными, то это просто необходимо.

Пока подсевший на измену банкир пытался втиснуть неожиданно расширившуюся картину вселенной в рамки собственного узколобого мышления, Рид благоразумно и не без некоторого садистского удовольствия умолчал, что ещё перед началом собрания, заблаговременно озаботившись мерами безопасности — своей, чужой и общественной — успел обыскать помещение на предмет, собственно, нахождения в нём подозрительных предметов и совершенно точно знал — фикус, до обнаружения своих пироманских наклонностей, оставался просто фикусом, а в окружающей обстановке сюрпризов содержалось не больше, чем в глубоком и многогранном, как напёрсток, внутреннем мире самого Хадсона.
В довершении ко всему, мистер Пайтон, то ли вследствие кислородного голодания, спровоцированного духотой, то ли впечатлившись речью фикуса о грядущем всеобщем трындеце, тихо сполз в обморок и теперь уверенно изображал Храпящую Красавицу. Что лишний раз подтверждало незапланированность всей постановки. Либо дебилизм её сценариста.
Ричард покачал головой.

— Многоуважаемый и высокочтимый мною мистер Хадсон! Я готов продать вам собственную почку (левую или правую — выбирайте сами), а потом выкупить её у Вас обратно в пожизненный кредит под баснословные проценты, при условии, что Вы изволите немедленно заткнуть свою благоухающую пасть, — доброжелательно сообщил он. — Или хотя бы включитесь в нашу беседу с этим просветлённым растением... дверью... — Рид, хоть и уверовал в сверхъестественную сущность фикуса, пока не до конца определил, кем тот в конечном итоге себя позиционирует — просто «Бог» звучало очень условно. — В общем, вернёмся к теме Апокалипсиса.
Да, даже перед лицом Всевышнего (правда, строго говоря, лица-то у него сейчас не было, что существенно снижало коммуникативную целостность диалога) Рид не мог перестать хамить окружающим. Это было почти так же невозможно, как поверить в то, что ободранный бомж, брюзгливый священник, баба-трубочист, недотёпа-адвокат и фисташколюбивый профессор (кстати, последние два были неоднократно замечены в склонности к мужеложству; интересно, это совпадение, или наличие крылышек и нимба как-то влияет на ориентацию?) на самом деле — воины Господни.
То есть, теоретически, призрачный шанс существовал, но для того, чтобы он воплотился неумолимой реальностью, следовало как минимум устроить конец света. Хотя бы в отдельно взятом городе.

На упоминание о сыне Ричард предсказуемо сердито заёрзал в кресле. У него даже промелькнула шальная мысль всё-таки разрядить в обнаглевший куст несколько патронов. Так, чисто для того, чтобы тактично заявить о своём моральном дискомфорте. Фикус использовал запрещённый приём, задев в душе начальника полиции самое уязвимое место. Это было подло, мерзко, неэтично, грубо, вульгарно и лишено даже намёка на человеколюбие. Словом, самоназванный Отец Всего Сущего использовал ровно ту методу, которую привык применять сам Ричард, когда ему нужно было надавить на кого-то в целях установления одностороннего сотрудничества. И это внушало некоторое уважение.

— Ладно, я понял. Ситуёвинка — швах; мерзкие урки творят нам гнилую подставу, — Рид, большую часть сознательного существования вращавшийся в среде уголовников, разного сорта проходимцев и своего друга Джарвиса, почуяв, что в воздухе ощутимо запахло жареным и времени на вербальные расшаркивания больше нет, мигом перешёл на более лаконичный и доходчивый жаргон. — Гасим базар и шелестим на дело.

Кто-то бы поразился тому, как легко и непринуждённо закоренело атеистичный коп перешёл в ряды творцов Его воли. Не считая невозмутимого спокойствия, с которым тот принял всё происходившее. Но Ричарда, всегда действовавшего по обстоятельствам, вообще трудно было удивить. Вот юноша, бросивший отчий кров ради того, чтобы носить обтягивающие лосины и работать за попкорн, это действительно нечто невообразимо фантастическое; а говорящий фикус, ангелы и Всадники Апокалипсиса — так, банальное бытовое чудо. События последних месяцев значительно пошатнули хрупкое уютное равновесие Виспершира и Ричард, никогда не являвшийся сторонником учения о детерминизме, в желании докопаться до истинных причин готов был сейчас поверить любому, кто способен был логично и последовательно прояснить положение, окажись тот хоть Б-г, хоть демон Лап-Лапласа.

Отредактировано Richard Reid (22.04.14 06:09:30)

Орсон должен был привыкнуть, что Веспершире всегда происходит что-нибудь необычное и мистическое, но все же возгорание фикуса и его последующая речь стали для него неожиданностью. Он думал, если Господь и предстанет перед ними, то в ином обличье, более человеческом. Хотя спору нет, горящее и одновременно говорящее растение очень хорошо приковывает к себе внимание.  Следует отметить, что комнату наполнил тонкий аромат благодати, словно еще одна деталь, призывающая тебя поверить, что это не розыгрыш и кто именно обратился к Отцам города. Легкий и  свежий, далекий от запаха серы, не дающей тебе сделать свободный вдох,  он совершенно не нравился Орсону. Он вызывал легкое чувство потери, странной, чуждой и довольно неприятной.                        
Возможно, в некоторой степени это было правдой, Мэйнард потерял даже призрачный шанс на райские кущи, полные сочных плодов, которые надо заметить не будут иметь вкус и запах гнили. Этот аромат пытался вразумить, наставить на путь истинный. К счастью или к сожалению Орсон был ему не по зубам.
Между тем Ричард Рид достал оружие и начал угрожать фикусу, а Артур Хадсон пытался перекроить факты и ситуацию под свое,  такое удобное и привычное мировоззрение. И это было правильно, это было в их характере. А Орсон действует и думает совсем не так, как прежде. Конечно, у него был с собой микрофон и в бытность человеком он бы не преминул им воспользоваться. В самом деле, это же говорящий и горящий куст, который вещает на всю, комнату, что он есть Добро, Господь Бог и в скором времени все обратиться в прах. Грядет Конец Света и армия Света пополняет свои ряды, убивая порядочных граждан. Это же материал на миллион.
Он бы уже не только микрофон достал, он бы послал кого-нибудь за фотоаппаратом и принялся брать у фикуса интервью, а Рида и Хадсона записал бы в свидетели и после тоже взял бы у них интервью. В этот же день вышел бы экстренный выпуск «Весперширского Шепота». Продажи взлетели бы до небес, начался ажиотаж, приправленный щепоткой паники и горстью скептицизма.
Но все это было возможно до того как Мэйнард совершил свое путешествие в Ад и обратно за пять минут. Сейчас ему хотелось вырубить остальных присутствующих чем-нибудь тяжелым, потушить фикус хоть как-нибудь (Он уверен способ существует) и сделать вид, что это вечнозеленое растение никогда не произносило ни звука. К тому же оно начало вещать о Зле, а не сложно догадаться, что Зло в этом случае это демоны, коим Орсон теперь и является и быть рассекреченным совсем не хочет.  Поэтому пытался как можно успешнее слиться с обстановкой. Вдруг на него не обратят внимание и не скажут, что здесь сидит один из тех, кого надо уничтожить с помощью святой воды, огненного меча, карающего револьвера. Всего вместе или по отдельности.
С одной стороны он должен как-то выразить свое удивление происходящим, с другой может же молчание быть признаком глубокого шока. Мер, к примеру, упал в обморок, значит Орсону не запрещается  в кои-то веке хранить молчание.
Хотя я несколько удивлен, что здесь представитель только одной стороны. Где же Дьявол призывающий нас встать под его знамена и пойти сеять хаос и разрушения, ну, или просто активно грешить. Ведь с помощью Витторио он пополнял свою армию. Кстати, о Витторио, несмотря на то, что я теперь я жив, надо найти его и заколоть ножом. Он задолжал мне один удар в сердце. Подумать только, я с ним пил, я считал его другом, приглашал в свой замок, а он меня убил! Хотя как кандидат в демоны я превосходен, спору нет.
И я не хочу участвовать в этих разборках. Не хочу вести к спасению или к погибели. Я хочу просто наслаждаться жизнью, как и всегда. И я уверен, что большинство ангелов и демонов, которые населяют этот город, думают также. Особенно те, кто стали ими совсем недавно. У нас нет тысячи другой лет за спиной. Нам не успела надоесть мирская суета. Мы не превратились в философов, смотрящих с легкой грустью вдаль, ибо исхода нет, итог один. Мы все погубим этот мир.
И раз Всадники Апокалипсиса решили, что им пора седлать коней, то надо найти способ их переубедить. Рано еще, пусть дальше нежатся на каком-нибудь пляже и потягивают прохладный коктейль. Я даже готов организовать им бесплатный перелет до ближайшего острова.
Возможно, мне надо найти своих и спросить каков наш план действий.

Отредактировано Orson Maynard (30.04.14 04:27:08)