Всё началось с почты.
Целое рабочее утро Джорджия провела, предаваясь единственному чувственному наслаждению, уместному в любое время суток. Чтению.  В газетный киоск неподалеку от больницы только-только завезли новое пополнение серии "Кровавый палец" - неуклонно растущей стопки очень дешевых и прескверно написанных триллеров, тем не менее обладавших неоспоримым преимуществом по сравнению с другим чтивом: они не приедались. Да-да, несмотря на то, что из тома в том на читателя выплескивались обильные озера крови, вываливались горы трупов, а преследуемые туповатыми и малосимпатичными полицейскими обворожительные маньяки с тяжелым детством и большими тесаками страдали неуловимыми различиями, всякий раз, когда сарафанное радио объявляло о выходе "новинки" в продажу, мисс Готорн выходила на тропу войны и начинала осаду всех окрестных торговцев, имевших хоть какое-то отношение к бумаге. Даже если это были всего лишь упаковочные пакеты.
Вчера же вечером ей посчастливилось ухватить не одну, а целых пять прежде ускользнувших от зоркого глаза книг. За ночь самой большой, возможно, единственной поклоннице малоизвестного автора Аноним. А. удалось с большого кровавого пальца добраться до безымянного. Мизинец же оставался аккурат на сладкое:  рабочее время. Сейчас город могли безнаказанно наводнить полчища крыс, поразить незапланированные болезни, забрызгать с фундамента до крыш карами Господними - и всё прошло бы мимо прежде чуткого к своим обязанностям эпидемиолога. Джорджия читала, мир ждал.
Но шестое чувство и периферическое зрение не мог перебить даже лучший триллер всех времён и народов, с коим Инфекции пока не доводилось сталкиваться. Где-то на двести шестьдесят первой странице и восьмом расчленённом премьер-министре ей начало казаться, что кто-то - или что-то - мельтешит. Да, именно. Слоняется из стороны в сторону вне поля видимости, однако настойчиво не исчезает и вроде бы даже постепенно приближается к ней. Логичным было бы предположить, что у кого-либо из сотрудников возникло, скажем, важное дело или в больницу поступил очередной покусанный болонкой паршивец. В последнее время они стали подлинным бедствием: и агрессивные любимцы домохозяек, и собаки соответственно. Но по той же логике в это самое время ни один благоразумный человек не  стал бы беспокоить её по таким пустякам.
Джорджия прикрыла глаза, не упуская из виду повороты сюжета. Нахмурила брови. Вслепую показала в пространство кулак. Помеха не исчезла. Более того, вроде бы даже осмелела.
Неизвестный храбрец, видимо, понял вообще-то характерно красноречивый жест нетривиально и, наконец решившись, опустил на стол нечто. Да ещё и кашлянул,чтобы возможности продолжать игнорировать его уже точно не осталось.
- Что это? - мрачно воззрилась девушка на подношение. Коробка. Обычная.  Картонная, перевязанная веревкой, без каких-либо опознавательных знаков.
- Посылка, мисс... 
- Готорн. Мисс Готорн, - машинально перелистнула страницу Инфекция. Ей было некогда даже отчитывать девчонку. Молоденькая медсестра, по всей видимости, из приёмного покоя, которой вообще не следовало бы здесь находиться. Не её территория.
- Её оставили у стойки регистрации так, что никто из персонала не видел, когда и как именно. Просто коробка с просьбой доставить в лабораторию. Ни почтового штемпеля, ни обратного адреса, больше ничего.
- То есть здесь может быть бомба или споры сибирской язвы, но коробку  всё равно принесли сюда? - правая бровь против воли поползла вверх. Опуская мелкие уточнения вроде того, что и то, и другое не только бы не повредило коню Апокалипсиса, но даже не сошло бы за мелкий чих, ситуация и вправду складывалась оригинально.
- Но ведь Вы тоже чувствуете этот аромат, мисс? - глаза за стёклами очков напротив подёрнулись мечтательной дымкой. - Это просто не может быть что-то ужасное. Пахнет корицей и ванилью, очень вкусно!
Инфекция вздохнула и захлопнула книгу. Представлять,  какое любопытство вызвала несчастная коробка у сплетниц за стойкой, вовсе не требовалось. Как и рассчитывать, что от неё так просто отстанут. Хотя грымзы могли прийти к ней сами, а не посылать жертвенного ягнёнка в шапочке - бери и ешь.
Впрочем, можно было ещё понадеяться, что ей прислали чьё-нибудь отрезанное ухо. Или пару совершенно конкретных ушей, пересыпанных солью.
- Оставьте здесь и идите работать, - узелок всё никак не поддавался, в конце концов ей пришлось попросту порвать верёвку. - Что за...?
Вопрос, между прочим, повис не с потолка. Под крышкой и тремя слоями тончайшей обёрточной бумаги таилось...пирожное. Белоснежное, пышное, усыпанное серебряным драже, роскошное произведение кулинарного искусства, тем не менее, грубо испорченное: с пухлого бока зиял след варварского укуса. Пирожное, в самом деле, дивно пахло. Навевая не лучшие ассоциации и вызывая смутные подозрения.
Ничего не понимающая Джорджия с минуту промедитировала на странное содержимое и только потом вытащила из коробки письмо, демонстративно выпроставшее уголок из-под обёртки. Градус замешательства подскочил вдвое: текст записки не был ни написан от руки, ни напечатан на машинке. На неаккуратном огрызке бумаги красовались буквы, вырезанные из газеты.
"Маникюрными ножницами" - зачем-то прибавила память и ушло на задний план. Содержание, как оказалось, принадлежало банальной кляузе. Им в лабораторию ещё не приходили письма подобного содержания, но свежестью впечатлений тут и не пахло. Скорее - в этом Инфекция могла бы поклясться - чем-то очень знакомым. Она вновь окинула взглядом газетно-буквенную несуразицу, обращавшую внимание глубокоуважаемой мисс Готорн на некую кондитерскую, посетители которой подвергаются смертельной опасности. Опасность, по мнению отправителя, заключалась в то и дело попадающихся грязи и насекомых в выпечке, а также в двойной дозе лишних калорий, нежели то было указано в меню. Также тот ядовито намекал, что в любой момент кто-нибудь из клиентов может отравиться по вине некоей хозяйки некой кондитерской, и просил принять меры.
"Это сколько ж нужно было просидеть, составляя такой длинный текст" - восхитилась Инфекция. Под письмом оказалось ещё одно вложение, появление которого она могла бы предсказать не хуже Корпслэнда, едва увидев злополучное пирожное. И верно, что же это могло быть, как не визитная карточка Диетты Пуддинг.
Однако.
С возросшим любопытством Джорджия ткнула карандашом в коробку и легко пошурудила внутри. Так, на всякий случай. Кто же знал, что "всякий случай" вылезет наружу из кремовой начинки, чтобы поздороваться. Да к тому же смущённо пошевелит длинными усами.
- ...Твою лошадь, Диетта!!! - душераздирающий вопль смёл пыль с подскочившей крыши госпиталя. И не то чтобы Инфекции не нравился Шеффра. Но. Присылать. Лично. Ей. Тараканов. Было. Чересчур.
Кому-то придётся поплатиться за свою наглость.

Уже десять минут спустя в кондитерскую "Пальчики откусишь" влетела разъярённая Джорджия Готорн собственной персоной. Только благоразумие удержало Инфекцию от того, чтобы примчаться на место на своих четырёх и только привычка вынудила её успеть выскочить из машины перед входом, а не въехать в крыльцо на полной скорости. Далеко перед собой в вытянутой руке, двумя пальцами девушка держала клетку, в которой находилась ещё одна клетка. А уж в клетке в клетке  болталась наспех завязанная коробка.
Она не стала ни задерживаться в зале, ни обращать слушать подскочивших к гостье официантов. Громко (не факт, что не нарочно) цокая стальными набойками на туфлях, Джорджия протопала прямо на кухню.
- Диетта! - глас справедливого негодования мог бы выйти и поубедительней. С решительностью у Инфекции было всё в порядке, но прямо сейчас девушка буквально задыхалась от гнева и глотала воздух большими кусками, не разжевывая. – Когда ты уже начнёшь контролировать... своих... воздыхателей!
Клетка с письмом шлёпнулась на ближайший стол.

- Я лезу в твою работу?! – от несправедливости сказанного она даже затрясла головой. На какую-то секунду ей будто бы послышалось, что её,  Джорджию Готорн, обвинили в намеренной диверсии. Неважно, что, по сути, именно это (за исключением злого умысла) и произошло. После того, как Инфекция поспешила приехать, чтобы содрать шкуру с тараканьего шутника, а также солидный штраф с Пуддинг за беспокойство и потраченный впустую бензин, вряд ли стоило рассчитывать на радушный приём. Но она рассчитывала. Если уж не на чашечку какао с пятью кубиками рафинада (сахар отдельно), то на то, что рассказ успеют выслушать. Хаос бы побрал Диетту с её дурным темпераментом! Как же, мешает работать. Будто бы хотелось отрываться от любимой книжки и тащиться в такую даль, чтобы дать повод на себя поорать.
- Я к этой пакости больше и пальцем не прикоснусь! Можешь самолично её съесть  с тараканом вприкуску! - на крик и неконтролируемую агрессию Джорджия отреагировала быстро и аналогично, с завидной долей экспрессии и вдохновения. Ну и что, что она одна на вражеской территории перед превосходящими количеством силами противника? Будто в первый раз отбиваться от наездов одновременно с нескольких сторон, так куда интереснее.
- Нарываешься, старушенция? На больничную койку захотела? Так у меня с собой в фургоне! Всем достанется, никто не уйдёт обделённым! 
Слышал меня, жлоб? Положи эту штуку. Положи и не направляй на меня. Не пробуй даже думать об этом, если в голове ещё что-то осталось! Раз уж  хочется лишиться пальцев, оттяпай их себе сам, не занимай моё время!
А на тебя, пупсик, стандартной каталки не хватит, так что складывайся, складывайся сам, пока я не подошла!  Слейся со стенкой, занимаешь многовато места. И НЕ СМЕЙ СМОТРЕТЬ НА МЕНЯ СВЕРХУ ВНИЗ, СЛЫШИШЬ?!
Мало помалу над хладным трупиком виновника свары образовался локальный темноволосый смерч: Инфекция легко успевала поворачиваться из стороны в сторону, чтобы бросить вызов неприязненным взглядам и скалкам.  Каждый выкрик девушки, заставлявший дребезжать посуду на полках и крючках, вдобавок сопровождался соответствующим жестом. Причём не всегда приличным, так как, в отличие от брата, понимающего толк в сквернословии, Готорн предпочитала демонстрировать намерение оскорбить действием, пусть только на пальцах. Она ещё долго бы могла продолжать генерировать адреналин в окружающее пространство, но на подходе к самой высокой ноте и тяжелейшим последствиям поток угроз прикрыли быстрым и эффективным способом: убрав распалённую валькирию с поля боя.
- Не трогай меня, двуногое! – продолжала разоряться взбешённая Джорджия, увлекаемая прочь из кухни.  Разница в росте между ними была не так уж велика. Однако  даже в режиме сколопендры-берсерка Готорн не удалось высвободить руку из стального захвата хрупких на вид женских пальцев.
Удивительно, но стоило им остаться наедине, как поведение Инфекции резко переменилось. Короткая вспышка сразу же после эмоционального потрясения от свидания тет-а-тет с насекомым отняла много сил.  Без тени стеснения Джорджия плюхнулась на диван, вытянула ноги до ближайшего кресла (ах, если бы оно стояло чуточку подальше, ах, если бы ноги были немного длиннее), при том ни разу не опустив глаза, чтобы видеть передвижения собеседницы.
- Если ты и спасла кого-то, то только свою свору. Хотя, судя по всему, они и так все, как один, поражены дистрофией головного мозга. Вялотекущей, - уточнила Готорн, пожимая плечами. - Ты их специально подбираешь или вздумала участвовать в благотворительной акции? А вообще неважно… Держи.
Метким движением она перебросила женщине напротив смятый конверт. Пусть Диетта поймёт, до чего довела её так называемая привлекательность. Или это происки конкурентов? В любом случае, разбираться не ей.
- Полюбуйся, - мрачно сказала Джорджия. – Пришло с утренней почтой. Сложи два и два и поймёшь, почему я приехала. Этот кретин, кто бы он ни был, сделал большую ошибку, когда появился на свет. Никто не приходит в голову?
В ожидании ответа Инфекция немного расслабилась. Возлежание на мягком диване в разгаре рабочего дня дарило непередаваемое ощущение. Ведь как раз в это время начинался выезд по вызовам со всего города.
Напряжённую паузу пронзил громкий крик. Совсем было прикрывшая глаза Готорн вздрогнула и повернула голову в сторону зала: звуковая волна шла оттуда почти непрерывным потоком, к тому же, не давала шанса пропустить смысл.
- Мышь!!! У меня под стулом пробежала мышь!
Самое забавное заключалось в том, что голос, судя по всему, принадлежал мужчине. Однако ей давненько не доводилось слышать, как вопят настолько противно и тонко.
- Слышала? – девушка вновь обратилась к Пуддинг. – Учти. Мне чихать, если твоя лавочка развалится здесь и сейчас. Но я против, если моим ребятам придётся ежедневно плестись сюда и выгребать чей-то мусор, безразлично по какой причине.