У Артура Хадсона наступил чрезвычайно сложный период жизни. Период застоя, переосмысления основных ценностей, бесполезных раздумий и безрадостных осознаний. Другие люди называли этот период отпуском.
Избежать его не удалось. В банке уже начали подозрительно поглядывать на шефа, пошли слухи о киборгах, вампирах и людях со сверхспособностями. И Артуру пришлось взять первый свой отпуск за пять лет.
Для первого раза он решил никуда не уезжать, потрясение и так вышло очень сильным. Ему физически сложно было свыкнуться с мыслью, что с восьми утра до глубокой ночи можно заниматься чем угодно. Чем угодно, только не думать о развитии банка, кредитах, вложениях, госзаказах и о том, почему мэр во время последней встречи дёрнул два раза правой бровью и только один раз левой. С этим необходимо было как-то справиться.
Ситуацию отягощал тот факт, что собрание анонимных трудоголиков в очередной раз не состоялось. Его председатель, зам председателя и заместитель заместителя председателя вынуждены были остаться на работе сверхурочно. Счастливые люди.
В сороковой раз перебрав все бумаги в доме, приготовив обед на двенадцать персон, убравшись так, что пришедшая горничная расплакалась и сбежала играть в пейнтбол, Артур понял, что больше не может. Он всего лишь заглянет в Первый висперширский банк. Ненадолго. Просто проверит, как там всё.
В честь отпуска он решил не надевать галстука и обошёлся без запонок. Серый саквояж, пришедший на смену чёрному, также придавал толику неформальности. Да, ничего криминального, просто начальник решил навестить своих служащих и напомнить им о необходимости неукоснительно соблюдать трудовую дисциплину.
Артур распахнул дверь - и похолодел от раздавшегося стука.
Это произошло снова. Не требовалось даже выглядывать наружу.
Но он всё-таки выглянул. И без удивления, даже с какой-то обречённостью увидел распростёршегося на пороге мальчишку. Окровавленные волосы слиплись, вздыбились, милосердно скрадывая рану на голове - с усилием Артур не стал отмечать, сохранил ли череп естественную форму.
Всё один к одному. У него отпуск, он, кажется, влюблён, он уже третий день подряд становится виновником чьей-то смерти.
В понедельник Артур никак не мог успокоиться и отвлечься от своей праздности. Поэтому он принял посоветованные психоаналитиком таблетки и, в воцарившейся душевной неподвижности, решил постричь траву. Как он умудрился не заметить мальчика, осталось тайной. Душераздирающе взвыла газонокосилка, взметнулись алые брызги, запах свежесрезанной травы смешался с тяжёлым, медным и тошнотворным. Но таблетки ещё действовали, поэтому Артур, ни секунды не медля, принялся действовать. Он ощупал пострадавшего, установил факт смерти и понял, что должен вызвать полицию. Правильная, успокаивающе правильная мысль. Она крутилась в голове у Артура в течение всего времени, что он закапывал мальчишку на ближайшем пустыре. Нужно вызвать полицию и во всём признаться. Да, нужно, решил Хадсон и, заровняв аккуратный холмик, ушёл домой.
Нужно вызвать полицию и заказать новую газонокосилку.
Бледное лицо мальчишки то и дело всплывало перед глазами. Судя по потрёпанной одежде, он был бродяжкой. И совсем юным.
Перед сном Артур зачитал статистику смертности среди подростков-беспризорников, затем - короткое исследование о средней продолжительности жизни бездомных, принял двойную дозу таблеток и напомнил себе, что впереди тринадцать дней отпуска. Ночью он спал спокойно, внутренняя дисциплина не допускала бессонницы и бессмысленно потраченного времени.
А во вторник он снова убил того же мальчишку.
Либо другого. Размышлять об этом не хотелось.
Да, Артур в последнее время замечал за собой странности, но после тщательного анализа пришёл к выводу, что это всё последствия той самой немотивированной склонности к мисс Тёрнер. Эту склонность психоаналитик, посмеиваясь в усы, называл самой рациональной, самой продуманной и самой трогательной любовью, что он видел в своей жизни.
Но к числу полагающихся симптомов вряд ли относилось регулярное убийство несовершеннолетних.

- Я очень, очень сожалею, - сказал Артур единственное, что пришло ему в голову. Мальчишка не подавал признаков жизни. Всё такой же беззащитный и сломанный.
"Дежа-вю не самого приятного толка", - Артур привык к своей холодности, но в этот раз она его поразила.
Вокруг никого не было. Надёжный забор и тихий район гарантировали отсутствие последствий содеянного. И успокоительного оставался почти полный пузырёк.
Как всегда безуспешно попытавшись найти пульс на хрупкой шее, Хадсон опустился на крыльцо.
Лопата была недалеко, вчера он решил не запирать кладовку с хозяйственным инвентарём. Собственная предусмотрительность совсем не радовала. Но один раз совершив некое деяние, нужно придерживаться избранного курса. И не думать.
Застывший взгляд несколько минут буравил белый треугольничек, ярко выделяющийся на фоне тёмной древесины крыльца. Артур потянулся к нему и извлёк записку. Пробежался по ней глазами, то и дело переводя взгляд на бездыханное тело.
Шантаж, вот оно что. Рациональное объяснение сняло часть груза с плеч.
- Прошу прощения за доставленные неудобства, но не заинтересован, - сказал Артур то ли письму, то ли мальчику, то ли неведомым свидетелям.
После чего спрятал конверт в карман и потащил остывающий труп в сторону уже подтвердившего своё удобство пустыря.
В мыслях роились варианты выигрышных стратегий в условиях творящейся аферы, смысл которой пока ускользал, но финансовый мотив всегда отрезвлял мистера Хадсона лучше чашки самого крепкого кофе.

В четверг Артур, как советовал психоаналитик, сел напротив зеркала и пристально вгляделся в себя - во всех смыслах. Помимо ощущения, что в сутках по сорок часов - и все бессмысленны, он обнаружил в своей душе напряжение из-за оставленного без присмотра банка, сожаление о новых костюмах мисс Тёрнер, что пропустит во время отпуска, и пустоту на месте угрызений совести. Вооружившись ментальным микроскопом, он изучил эту пустоту.
Оказалось, она состояла из прозрачного алмаза рассудочности: так как мальчик умирает уже не в первый раз, значит, все его смерти не окончательны. Следовательно, нет смысла переживать о его убийствах. Согласно закону, заключение о смерти можно было составить на основе констатации необратимой гибели всего головного мозга. Хадсон не был коронером и не имел права устанавливать факт смерти. Но её обратимость уже в третий раз вынуждала его сдавать вещи в химчистку, что доставляло неудобства. Краем уха Артур уловил, как прачка шептала гладильщице: "Мистер Хадсон снова помидоры топтал, совсем в отпуске зачах бедняга. Смотри-ка, в земле как перемазано всё, точно по огородам бегал".
Дрейк умирал не окончательно, следовательно, не умирал вовсе. И явно подстраивал несчастные случаи, о чём свидетельствовали также письма, нарушившие идеальный внутренний распорядок дома. Будь Артур страховой компанией, он бы засудил мошенника. Но он всё-таки был причастен ко всем этим столкновениям, которые влекли за собой несомненный урон мальчику. Представителю самой социально незащищённой группы. Ребёнку.
И если угрызения совести Артур счёл необязательными в данной ситуации, то некую компенсацию он всё-таки обязан был выплатить. Пусть это и значило бы, что он пошёл на поводу у шантажиста.
Тут Артур услышал подозрительный шорох у входной двери и направился к его источнику. Дверь он открывал аккуратно, мягко и медленно. Чтоб увидеть только очень взъерошенного котёнка. Тихий облегчённый выдох вплёлся в интеллигентное "мяу?"
Обратно к зеркалу Артур вернулся через пятнадцать минут, дождавшись машины из "Кошаче-собаче-черепаший приют миссис Эбенейзер-Дуфф" и сдав им нового обитателя. Добрый усатый работник приюта поблагодарил Артура за звонок, "приданое для этой хвостатой девчушки" и пообещал назвать её в честь благодетеля. "Не самое нелепое имя для кошки", - подумал Артур, но для верности решил ознакомиться со статистическими сводками.
Так или иначе, кошка обрела новый дом, а Артур вернулся к зеркалу. И обнаружил, что краткая прогулка освежила в памяти вмятину на дверном полотне, оставленные головой беспризорника.
Нет, компенсацию платить было не за что. Оставалось только самое быстрое и эффективное с точки зрения логики решение.
Но для его претворения в жизнь нужно было ещё раз пройти через Это.
Внимательный осмотр дома и его окрестностей ничего не дал. Вздохнув, Артур оседлал велосипед. В невозможно удачном случае - если Дрейк действительно угомонился - можно будет заскочить в банк. Если же нет...
Собственно, очень убедительное "нет" само прыгнуло под колёса. Артур был внутренне готов к этому, но всё равно как с обрыва рухнул.
"Я... я убил его?.." - шелохнулось в душе невытравленное, иррациональное.
"Нет, - ответил здравый смысл. - Закономерность очевидна, в этот раз он снова симулирует".
Последние слова мальчика, его предсмертная воля - очень хороший ход. Хадсон оценил.
И, отогнав фоновый ужас от мысли "вдруг это окажется настоящей смертью?", приступил к действиям. Он схватился за голову. Забормотал что-то бессмысленное (на случай, если встреча состоится в присутствии свидетелей, Артур специально подготовил набор невнятностей, идеально подходящий для раскаивающегося виновника происшествия). Склонился над мальчиком.
В этот раз крови было намного меньше, она текла только изо рта, пятная впалые щёки неправдоподобно алым.
- Господи, господи! Он жив! - возвестил Артур, старательно нащупывая отсутствующий пульс. - Я... я должен оказать ему помощь! Я немедленно отвезу его... отвезу... да, я немедленно! Мне нужно такси!
Поймав первый же попавшийся автомобиль, Артур с мальчиком на руках метнулся в салон под взволнованные выкрики из толпы. Люди, конечно, не одобряли его, сбившего ребёнка. Но в меньшей степени, чем могли бы при выборе иной модели поведения. И намного меньше, чем если бы он попытался объяснить: да, мальчик умер, но он сам виноват. И вчера был сам виноват. И завтра будет.
Так и до обвинения в серийных убийствах братьев-близнецов недалеко.
В течение всей поездки Артур держал тело Дрейка на руках. Указания таксисту давал взволнованным голосом. Совершал много мелких нервных движений: приглаживал волосы, поправлял воротник, пытался вытереть кровь со рта мальчика. Велосипед остался на месте происшествия – значительная жертва во имя убедительности.
Едва машина остановилась, Артур сунул водителю намного больше, чем причиталось за дорогу, и с обвисшим телом на руках побежал к дому. Вбежал внутрь, захлопнул дверь ногой, чего себе обычно не позволял. Прошёл в гостиную, сгрузил тело в кресло для умеренно неприятных, но нужных собеседников. Сам устроился напротив.
- Итак, мистер Дрейк. Я не знаю, как вы осуществляете своё оживление, но уверен, вы слышите меня. Я хотел бы озвучить вам своё предложение. Миллион крон - необычайно завышенная цена даже для человека, который ценит спокойствие. К тому же это будет разовой акцией, которая не принесёт пользы обществу. Я предлагаю вам иное. Постоянный источник дохода - в разумных пределах, конечно же. Крыша над головой. Обучение - это очень важно, оно раскроет перед вами все двери, - Артур не стал уточнять "кроме бронированной двери моего личного сейфа", но эта мысль отпечаталась бегущей строкой на его холодном лице. - Я могу устроить вас в приют, поверьте, на очень хороших условиях. И в случае примерного поведения и прилежания в учёбе вы будете получать определённую стипендию. Не с шестью нулями, само собой, но достаточно высокую. В ответ я хочу от вас интервью для заметки "Висперширского шёпота", совсем короткое. Что-нибудь о том, как вы себя чувствуете после столкновения, о том, как о вас заботятся. И о том, что вы сейчас абсолютно здоровы..
Чуть нахмурившись, Артур поправил безвольно свисающую руку мальчика. И снова вытер кровь, капли которой набрякли на по-детски мягком подбородке и грозили обивке кресла.
В глазах его мелькнула тревога.
- Я сейчас выйду из комнаты и вернусь через полчаса. Надеюсь, вы найдёте возможность снова организовать письмо с того света. Надеюсь, вы примете моё предложение.
"И обойдётесь без нелепой попытки ограбить меня", - не сказал Артур, но это также нашло отражение в бегущей строке.
- Спасибо за внимание, мистер Дрейк. Время пошло.

Отредактировано Arthur Hudson (09.08.13 23:07:22)

Выйдя из комнаты, Артур думал нанести визит зеркалу, но быстро опомнился.
Он не был достаточно близко знаком с Дрейком, но десяти секунд контакта, в течение которых тот был живым, хватило, чтоб составить о нём определённое мнение. За такими нужен глаз да глаз. И то, что пока мальчик не совершал ничего предосудительнее безвременной кончины, не развеивало опасений. Нет, Артур не собирался оставлять его без присмотра в милой своему сердцу гостиной и со свободными путями отхода.
К тому же было банально любопытно: как именно жизнь возвращается в тело. Заядлый материалист и реалист, Артур не допускал возможности существования действенных ритуалов для воскрешения мёртвых, но как-то же мальчишка каждый раз оживал! Этот вопрос не давал покоя, хотя существовали и более насущные. Например, как избавиться от шантажиста, не повредив своей репутации и не спровоцировав повторных случаев вымогательства. Или как в очередной раз свести кровь с одежды, не отвечая на расспросы о помидорах. Или почему прачка с многолетним опытом путает кровь с помидорными потёками... Впрочем, нет, последний вопрос не был насущным, совсем не был.
Решив посвятить оговоренные им же полчаса полезному делу, Артур взял со столика для почты присланные из банка сводки. До конца отпуска оставалось всего десять дней, а значит, следовало подготовиться, чтобы к его окончанию быть в курсе всех дел.
Устроившись прямо в прихожей, Артур погрузился в работу. Минут десять спустя он вынырнул из бумаг - из-за того, что локоть пишущей руки был на весу, закололо в запястье. Соблазн уйти в свой кабинет и посвятить остаток дня успокаивающей, занимающей весь рассудок работе, был велик. Целую секунду Хадсон даже думал, что подобное времяпрепровождение стоит возможности быть ограбленным, но быстро себя одёрнул. На собраниях анонимных трудоголиков собратья по проблеме рассказывали о таких побуждениях и говорили, что ни в коем случае нельзя им поддаваться. Волевым решением отложив документы, Артур даже встал с дивана, чтоб быть от них подальше.
Он прислушался. В гостиной стояла тишина, будто там никого и не было.
"Может, он уже написал ответ?" - подумалось Артуру. Соблазн заглянуть был так же велик, как и желание проработать до глубокой ночи.
Обычно Артур не оказывался в сложном положении между двумя одинаково неправильными желаниями, но вся неделя у него выходила абсолютно нетипичной. Он уже пять лет как не выходил в отпуск. И, что важно, он тридцать шесть лет кряду не убивал маленьких мальчиков. Как-то не приходилось.
Конечно, нарушать собой же установленное время на раздумья не следовало. Но альтернатива – блаженная, бесконечная работа – могла затянуть очень надолго, в таком случае нельзя было бы даже говорить о каких-либо сроках, не то что половине часа. К тому же в мыслях возникло непонятное ощущение - прохладное, искристое. Оно призывало к тому, что непременно нужно зайти и помочь мальчику. Как именно помочь - не уточнялось. Собственно, это было нечто, наиболее близкое к пробуждению внутреннего голоса из всего, что случалось с Хадсоном ранее.
Решив, что в случае чего можно будет извиниться, Артур постучал в дверь и вошёл.
Он был готов ко многому. К тому, что живой и здоровый Дрейк рисует на стене кровью прачки. К тому, что живой и здоровый Дрейк как раз заканчивает обчищать тайник номер семь, размещённый в гостиной. К тому, что живой и здоровый Дрейк снова подстережёт движение раскрывающейся двери и моментально перестанет быть живым.
Но не к увиденному.
Казалось, мальчишка стал выглядеть ещё хуже. Мертвенная бледность заливала его лицо, глаза запали, а поза была всё той же, в которой Артур его оставил.
"Неужели он всё-таки?.. Нет, я не мог нанести ему несовместимые с жизнью повреждения. Я ведь ехал на велосипеде, не на машине. И не с такой уж высокой скоростью; он не ударился головой при падении, ему не от чего было умереть".
- Мистер Дрейк, я прошу прощения за свою вольность, - сказал Артур, снова пытаясь нащупать пульс. И вздрогнул от того, какой холодной была кожа под его пальцами. - Мистер Дрейк?
Желание закрыться в своём кабинете вновь овладело им.
Но поддаваться ему было нельзя.
Артур принялся расстёгивать потрёпанную, потёртую рубашку. "Если он действительно намерен шантажировать меня, то подобная ситуация - просто идеальный компромат". Но другого выхода не находилось - нужно было прослушать сердце. Прижавшись ухом к щуплой груди, Артур замер в небывалом напряжении. От тревоги покалывало кончики пальцев. В абсолютной тишине слышно было тиканье часов на другом конце комнаты, птичий пересвист на улице. И вот - тихий, сомнительный звук - биение сердца.
"Неужели я каждый раз закапывал живого?" - озарило Артура. Это многое объяснило бы. Возможно, Дрейк более обычных людей склонен к летаргическому сну или способен вызывать его произвольно. Отсюда и таинственные воскрешения, и письма с требованием денег, и, что важно, просьбы уделять больше внимания жертве и заворачивать её в пластиковый мешок.
Всё одно к одному - но Хадсону не удавалось избавиться от мысли, что он на самом деле мог стать причиной такого состояния Дрейка. И в этот раз он не сумел бы снова взяться за лопату, хотя это было бы решением всех проблем.
Стащив мальчика с кресла на пол, Артур встряхнул руками, оживляя в памяти руководство по первой помощи. "А ведь если я сломаю ему несколько рёбер, откачивая, то подтвержу свой статус маньяка, - подумалось ему, когда он начал ритмично вдавливать ладони в грудную клетку Дрейка. - И педофила, - уточнил он, набирая полные лёгкие воздуха и выдувая его в рот мальчика. - Это всё из-за того, что я вышел в отпуск".
Внутренний голос провернулся в непривыкшем к нему сознании и пробормотал: "Так держать, парень, так держать".
Если бы Артур не был так занят, он непременно бы спросил, что, по мнению внутреннего голоса, следует продолжать: катиться по наклонной или делать массаж сердца.

Отредактировано Arthur Hudson (10.08.13 23:30:10)

Нарушение личного пространства вышло по меньшей мере вопиющим. Стоило мальчику подать признаки жизни, как Артур незаметно, но экстренно отодвинулся на расстояние в две пристойности и ещё одну допустимость. Как он ни старался, во время искусственного дыхания не удалось избежать контакта с кровью, и сейчас можно было только вытереть губы и пообещать себе прополоскать рот обеззараживающим средством при первой возможности. А Артур Хадсон как никто умел создавать и реализовывать возможности.
Он пронаблюдал за приходящим в себя Дрейком и оценил выдержку: даже критическое состояние не выбило того из роли. Мало кто из маститых адвокатов мог так держать лицо, что уж говорить о бездомном подростке.
- Я безмерно рад, что мы разрешили все наши недоразумения, какая бы первопричина ни лежала в их основе, - полный умеренного сожаления взгляд скользнул по безнадёжно испорченной обивке кресла. - Вы правы, чай с чем-нибудь сладким стал бы уместным завершением реанимирующего процесса.
Артур чувствовал, что говорит слишком официально, но это было естественной реакцией на вынужденный слишком близкий контакт с человеком, которому он даже не был представлен.
Он направился на кухню, где включил чайник. Пока грелась вода, зашёл в ванную и с наслаждением почистил зубы и освежился. Несколько минут спустя он вернулся с подносом и принялся расставлять приборы. Не то чтобы ему часто приходилось накрывать стол для бездомных, но в данной ситуации требовалось проявить сочувствие к едва живому мальчику, и Артур не видел причин для отказа. К тому же ему действительно хотелось поговорить со столь хитроумным вымогателем. Он думал, что защищён от большинства попыток шантажа, - и знание новой методики могло пригодиться для дальнейшего совершенствования защиты.
- О, спасибо за комплимент тайникам, - Артур не мог не отметить множественное число - при том, что в гостиной скрытый сейф был всего один. Впрочем, Дрейк уже как-то проник в дом однажды, чтобы оставить в укромных уголках послания. Артур уже принял меры против возможного повторения такого визита, но всё равно отметил для себя оговорку насчёт тайников. - Не подумайте, что я не доверяю своему банку, я просто диверсифицирую риски.
Он отпил чая, отломил кусочек печенья. Задумчиво раскрошил его на салфетку, выдерживая паузу. Усыновлять Дрейка он не собирался и был рад, что тот это понимает. Оставалось надеяться, что в процессе уговоров больше не будет использоваться имитация летального исхода.
- Я правильно понимаю, что все эти инсценировки преследовали одну простую цель: вывести меня из равновесия и заполучить некий объём денежных средств? Должен сказать, что задумка была действительно нетривиальной. Но, как мы оба заметили, эффекта она не возымела. Мне кажется, успеха можно было достичь привлечением ещё одного фальсификатора, который выдавал бы себя за родственника жертвы и требовал бы крови убийцы. И лишь ценой долгих уговоров он соглашался бы на достойную компенсацию. Да, такой метод в значительной степени повысил бы вероятность прибыли.
"Чрезвычайно умный ребёнок. Надеюсь, достаточно умный, чтоб больше не избирать меня своей целью".

Так, под хрустящее печенье с имбирём, шёл разговор о бизнес-планах, смертях и рассчитанном коварстве. Висперширцы с достатком выше среднего испытывали необъяснимую тревогу.

Отредактировано Arthur Hudson (18.08.13 17:02:01)