Когда Матильда впервые узнала о цирке в Висперишире, она не испытала ни малейшего сомнения. Стоило лишь появиться новой возможности, и она в мгновение ока прониклась непоколебимой решимостью, и можно было не сомневаться, что теперь это направление станет ее жизнью. Не было долгих месяцев ожидания, волнения, она не строила планов - просто однажды, сидя вечером у костра и поджаривая корки черного хлеба на криво выструганном обломке шеста для номера с тарелочками, девушка невольно подслушала разговор Иштвана - заезжего свободного художника и мастера иллюзии по совместительству - и одного из пожилых клоунов ее труппы. Клоун пенсионного возраста жаловался на больные суставы и старческую улыбку, которая никак не хотела натягиваться до ушей, но зато в образе "грустного клоуна" он принимал такой зловещий вид, что никто не осмеливался высмеивать потрепанный клоунский нос времен его молодости. Дело в том, что он считал, что нынешнее поколение производителей совсем разучилось делать качественный реквизит, и потому пользовался даже гримом начала века, вне зависимости от того, что его срок годности истек еще пару десятков лет назад.
Иштван со всем вниманием и серьезностью слушал жалобы старика, сосредоточенно потягивая опиумный дым опиумной трубки, которую раскуривал уже третий день - как раз с тех пор, как приехал выступить вместе с матильдиным цирком - и периодически понимающе кивал, точь-в-точь повторяя движения густого насыщенного дыма на ветру. Именно из этого в целом бессмысленного разговора Матильда и узнала о Виспершире, его знаменитом цирке и о том, что уж там-то, наверное, непременно выплачивают пенсию пожилым циркачам и даже цирковым лошадям, выбывшим из строя. И хотя по словам Иштвана, циркачам в день полагалось по четыре плошки овса, а лошадям - целая пригоршня монет ежемесячно, Матильда все же придвинулась ближе, и тоже начала расспрашивать о цирке и его обитателях. Оказалось, что Иштван некогда работал с самим управляющим - Годлевски, еще во времена рассвета "Алого зеркала". Тогда он был помощником иллюзиониста и в основном отвечал за то, чтобы ключи от кандалов и массивных замков не заржавели в самый ответственный момент, а лезвия не оказались чересчур уж острыми. С тех пор он заметно преуспел в своем деле, но все равно к ключам относится по-прежнему с большой нежностью и никому их не доверяет.
Иштван, стоило ему только заговорить о Виспершире, тут же предложил Матильде перебраться туда и даже обещался отправить весточку маэстро Годлевски, с которым как раз встречался в начале года. Восприняв буквально предупреждение о том, чтобы без молоденьких ассистенток он не смел показываться на арене цирка, Иштван решил заранее подготовить почву для будущего сотрудничества и направить в Виспершире во всех отношениях замечательную молодую акробатку, тем более, что и сама акробатка не возражала.
Однако прошли недели и целая дюжина выступлений, прежде чем Матильде пришло письмо с ответом, дескать цирк-театр "Зеркальная маска" и Витольд Годлевски собственной персоной готовы открыть двери молодому дарованию и любезно провести прослушивание в назначенное время в назначенном месте на малой репетиционной арене. Письмо украшали вензеля и официальная печать директора цирка Годлевски. Все было более чем претенциозно и по-цирковому иронично.
Матильда собирала вещи поспешно, потребовалось не более получаса, чтобы погрузить весь ее немногочисленный скарб, среди которого самым драгоценным был единственный принадлежащий ей расписной костюм для выступления, в холщовую сумку.
Наскоро попрощавшись со своей цирковой семьей, Матильда посреди ночи умчалась в Виспершир торговым поездом - ни один пассажирский не шел из тех мест в нужном направлении.
Через сутки, ранним утром, едва показалось солнце, как Мот была в предместье Виспершира.
Дорогу до цирка Матильда даже не запомнила - столь ярким было ее впечатление от последнего. Длинный мост, отделявший "Зеркальную маску" от остального мира, змейкой тянулся к горизонту. Но Матильда отправилась на пароме, которым управлял человек, похожий на Харона. Среди пассажиров было всего несколько заспанных граждан смутного вида и сама Матильда. Лодка скользила будто бы по льду, а не по водной глади, что придавало ей сходство с каруселью. И в довершение всего, перед взором Матильды предстал громадный купол, вроде бы и напоминавший гигантский шатер, но по сути таковым не являвшийся.
Внутри же - бурлила жизнь, с рассветом каждый приступил к своей работе. Кто-то чистил вольеры и кормил животных, кто-то чинил и прилаживал декорации, клоуны уже начали репетировать и забрасывали незадачливых работников сцены мишурой и серпантином, танцоры и акробаты разминались тут же, у вольера с пуделями, и о чем-то весело трещали. В самом конце коридора одиноко примостился чревовещатель. Он драматично на несколько голосов рассказывал о неприятностях похмелья. Его вязаные собеседники сочувственно разводили руками и с выражением цитировали последние слухи.
В одном из коридоров Матильда близко познакомилась с тигриным трио, которое хотело было остаться на завтрак, но субтильного вида дрессировщик, к счастью, весьма убедительно настоял на обратном, и Матильда, наконец, смогла попасть в кабинет маэстро Годлевски не без неуклюжего падения в прикрытую дверь, которое она невольно превратила во весьма сносное сальто. Не стоит и говорить, что столь эффектного появления Мот не подразумевала.

Отредактировано Mathilda Vogel (15.03.13 01:09:00)