Утро выходного дня началось для Байрона с крупной проблемы: он не знал, чем себя занять. Такого с ним не случалось с начала прошлого столетия, когда группа религиозных фанатиков и борцов с прогрессивной медициной на несколько дней посадила его в тюрьму.
Дело в том, что заблаговременно взятые билеты на спектакль сгорели вместе с театром, правда, в отличие от пристанища муз, билеты всё-таки сгорели метафорически.
Кроцелл очень уважал стабильность. Именно поэтому он не пошёл убивать виновника пожара – по совместительству, виновника нарушения Байроновских планов на выходные – Кроцелл стабильно не убивал людей. Да и поломок установленного режима на сегодня с него хватало. Быть может, он займётся этим немного позже, например, в четверг, или в мае, или дождётся естественной смерти пиромана и попадания его души в ад. В общем, однажды их разговор состоится, в этом можно было не сомневаться.
Но, во всяком случае, ничего из этого не умоляло зияющую дыру в плотном графике свободного времени доктора Байрона. Ему пришлось четырежды выпить утренний кофе и дважды прочитать свежую газету.
Потом он надел Выходной Костюм – одну из тех причин, по которой Байрон не любил оставаться на выходные дома. У него был богатый арсенал костюмов: почти неношеный, но старомодный «Я Хочу На Вас Жениться», очень похожий на «Соболезную Вашей Матери»; «Мероприятие, На Котором Меня Вынудили Быть» и немного более свободного стиля «Вечеринка, На Которой Я Не Хочу Находиться», и многие другие, причём к каждому подобран свой галстук. И все эти костюмы были чёрными или, в худшем случае, серыми.
Но только не Выходной Костюм, который был пижонского, почти фривольного коричневого цвета. С кожаными заплатками на локтях. И без специального галстука. По-домашнему уютный, как деревянная скамья на двадцать человек (тут он мало чем уступал остальным костюмам). А ещё он кололся, как распоследний свитер с оленями.
Если бы только Байрону могло прийти в голову враждовать с одеждой, Выходной Костюм стал бы его врагом номер один. Но, в силу рационального склада ума, Клиффорд просто попытался максимально сократить время общения с неприятной частью гардероба.
И вот этот день настал.
Байрон, покорный злой Судьбе и хрупкой Стабильности, переоделся в коричневый комплект.
Раздался стук в дверь, ставший следующим событием, призванным покалечить привычный ход вещей. В доме Клиффорда редко бывали гости. Байрон пошёл открывать, умудряясь при этом чесаться и выглядеть достойно.
Когда на своём пороге он обнаружил мисс Юр, по инерции продолжившую стучать в уже открывшуюся дверь, Байрон окончательно принял решение ничему сегодня не удивляться и ни на что не раздражаться. Нервы не восстанавливаются, он это хорошо знал, как хирург и как представитель одной с Грехэмом конфессии.
- Мисс Юр? Добрый день. К сожалению, у меня нет предположений, почему вы здесь, но всё равно, пожалуйста, пройдите в дом. Вы можете простыть, - заботливо добавил он, даже не подумав сказать «вас могут увидеть». Всё из-за твидового костюма, попробуй в таком остаться самим собой.
- Проходите, - между тем говорил Клиффорд, - Садитесь. Чай?
Где-то в глубине его отсутствующей души сидела надежда, спелёнатая в смирительную рубашку и бессмысленно мычащая: а вдруг Делайла принесла билеты на балет?

В гостиной находился дизайнерский диван от Мэнди Урхолла. В честь этого человека был назван замок "Урхолл" - факт, который в Виспершире не любили придавать огласке. Мэнди делал неплохие вещи, но он предпочитал красить их в невозможные цвета, ещё более невозможные, чем оттенок байроновского Выходного Костюма. По шкале невозможности они скорее приближались к цвету волос Делайлы. В общем, Мэнди на самом деле делал качественные вещи, но счастливые обладатели эксклюзивов спешили отмыть их от слоя радужной краски.
Мало кто знает, что поместье Мейнардов "Урхолл" изначально был красно-жёлто-зелёным. И никто, кроме Байрона, не знает, что барочный диван в его гостиной когда-то был аквамариновым.
Делайла просочилась внутрь квартиры прежде, чем Байрон уступил ей дорогу. Через мгновение энергичный интерн уже занимала диван от Мэнди Урхолла, хотя до этого дня тот мужественно нёс свою декоративную функцию. Серьёзно, вы же не станете требовать от бонсай озонирования пространства. Что вы ему скажите? «Эй, ахондроплазное голосеменное недоразумение, поторопись с фотосинтезом, иначе я сделаю тебя ещё меньше!» Но деревья не страдают от комплекса неполноценности, они просто занимают пространство. Так же как дизайнерские вещи, статуи и паб Витторио Аббъятти.
Лайла быстро начала чувствовать себя как дома, хотя, насколько Кроцелл мог помнить, он ей этого не предлагал. А памяти своей демон всецело доверял, ведь она была ему надежной спутницей уже семь тысяч лет, ни разу не попавшись на адюльтере со старческим маразмом.
Выслушав экспрессивный монолог на тему своих соседей, (а предварительно пропустив мимо ушей комментарий по поводу пиджака),  Байрон скорбно заключил:
- Боюсь, что вынужден сказать вам за это спасибо.
Клиффорд не общался с соседями, зато его соседи общались с ним. От любви до ненависти, как известно, один шаг, но, как Байрон не силился это изменить, соседи продолжали считать его чрезвычайно милым молодым человеком. Более того, при случае они заводили с ним душевную беседу, которая имела подозрительно одностороннюю направленность. Квинтэссенцией вандализма по отношению к установленным Байроном границам являлась миссис Боулс, обладательница питбуля Квази и незамужней племянницы, о которой дама любила напоминать Клиффорду, понизив голос до заговорщического шёпота и взяв хирурга за пуговицу. Кроцелл подозревал, что племянница, чьё фото однажды напало на него, подстрекаемое энергичной собачницей, приходилась родной дочерью питбулю. Появление кого-то вроде Делайлы явно не входило в планы миссис Боулс, какими бы те планы не были.
Несмотря на отказ, Клиффорд всё-таки приготовил своей гостье чай. Потому что готовить чай гостям положено. Делайла сама по себе не слишком сочеталась с тем, что так или иначе полагалось в обществе, так что Байрон взял церемонии в свои руки.
Ложечка размеренно позвякивала о край фарфоровой чашки, до тех пор, пока сознание Байрона, во-избежании перегрузки всё это время услужливо рассеивавшее щебет мисс Юр на звуковые атомы, не вычленило примерно следующее сообщение: «у меня есть билеты на культурное мероприятие, НО…».
Ложечка остановилась быстрее, чем Большой Взрыв миллиарды лет назад успел сказать «Бум!».
К этому «но» стоило прислушаться.
Немного погодя Байрон подавил в себе желание попросить Лайлу повторить условия ультиматума. Они показались ему подозрительно простыми: никакого подвоха, словно он в камуфляже коварно залёг прямо на цветочной клумбе. Да, Лайла предлагала (а Байрон всё ещё оставлял за собой теоретическое право отклонить предложение и остаток дня расхаживать по пустой квартире в Коричневом Костюме) вместе посетить парк развлечений, но о том, чтобы конкретно он принимал в развлечениях участие, речи не шло. Возможно, это не худший шанс провести выходные, пусть даже как-нибудь по-другому.
С другой стороны, Кроцеллу внезапно вспомнились Генри и Алистер, которые только тем и занимались, что проводили выходные как-нибудь по-другому. Ничем хорошим это не кончалось, точнее, кончалось визитом к Байрону и покрытием расходов медицинской страховкой.
- Это эмбрион, - недовольно поправил Байрон, всё ещё прибывавший в задумчивости, - Рад, что вы верно опознали хотя бы банку. Однажды это спасёт многие жизни.
Помолчал. Вздохнул. Взглянул на часы.
- Хорошо. Я возьму полирольд. Но сначала переоденусь.
Его ждал чёрный костюм «Авантюрное мероприятие», гордый обладатель подкладки в жёлтую клетку, и горькое осознание того, на что хозяин костюма только что подписался.