С самого утра Милану завалили работой: школа договорилась с больницей, и детишечек повели на экскурсию в стоматологический кабинет и, заодно, на лекцию по гигиене полости рта к мисс Эшвуд, которую особо не спрашивали, может ли она интересно и увлекательно рассказывать истории о нападении злого кариеса на бедные премоляры или не может. Нет, на самом деле, Лана детей любила, правда, только первые пять часов. Следующий час обиженно поглядывала на настенные часы, которые, кажется, издеваясь, решили крутить стрелки назад. А следующий тихонечко подвывала в унисон с Малышом, который тоже устал: он был моделью для чистки зубов. Но всё рано или поздно заканчивается, даже нашествия маленьких монстриков, задающих кучу разненьких вопросиков, трогающих вещичечки, которые не нужно бы трогать, жужжа бормашиночкой и… Тьфу! Все уменьшительно-ласкательные суффиксы уже набили оскомину, и Милана решила, что в следующий раз будет растягивать экскурсии на месяц, по несколько детей за день. «А ещё куплю игрушку крокодила или акулу, пусть на них тренируются правильно чистить зубы», - подумалось молодому врачу, сочувственно прищурившейся от блеска надраенных за целый день зубов Малыша. Тот устало и укоризненно поглядел на хозяйку и ушёл в соседнюю комнатку – спать.
Девушка убралась в кабинете после детишечного катаклизма, потёрла глаза и заглянула в тетрадь, в которой были записаны имена пациентов. На сегодня остался один, некий Генри Грэхем. Хотя, почему некий? Очень даже определённый, Милана знала, что он работает в кондитерской, даже видела его мельком пару раз, поэтому автоматически возвела Генри на почётный пьедестал человека-перед-которым-она-будет-жутко-волноваться-ибо-человек-этот-очень-и-очень-хороший. Ну не может же другой человек работать в кондитерской, так просто не бывает. Расправив видимую лишь ей одной складку на халате, поправив шапочку и глянув в зеркало, Милана радостно улыбнулась, предвкушая замечательное завершение дня в обществе Кондитера.
«Так, соберись, ты должна быть профессиональной». Девушка проверила, чисто ли в кабинете, всё ли готово, на месте ли инструменты.
«Как было в лекциях? Убедиться в опрятности своего внешнего вида – есть. Входить в приемную без маски и без перчаток – их сняла. К пациенту обращаться вежливо, представиться и пригласить в кабинет». Глубоко вздохнув и успокоившись от перечисления знакомых действий, Милана решительно отправилась к двери, сказав по пути Малышу о том, что к ним в гости пришёл мистер Грэхем, чей торт схомячил весной пёс. Из соседней комнатушки послышалось гулкое и недовольное: «Гав».
- Малыш, тебе сюда уже нельзя, здесь стерильно.
- Гав! – возмущённо повторил пёс.
- Малыш, ты познакомишься с мистером Грэхемом в кондитерской, тут нельзя. И не говори ему, что торт съел ты!
- Гав, - предостерегающе повторил пёс.
- Да что может пойти не так? Всё, мне нужно работать.
Лана дёрнула ручку двери и выглянула в приёмную, быстро отыскав знакомое лицо:
- Мистер Генри Грэхем? – с много раз отрепетированной, профессионально-заботливо-вежливой улыбкой обратилась она к Кондитеру. – Меня зовут Милана Эшвуд, я буду вашим врачом, проходите, пожалуйста.

Отредактировано Milana Ashwood (20.01.13 23:42:26)

- Да, больно не будет, я вам обещаю, - улыбнувшись, ответила Милана, по-своему интерпретировав слова о своей нежности.
- Жвачку, или что там у вас, бросьте, пожалуйста, вон туда, - Милана кивнула в сторону корзины для мусора, - освободите ротовую полость, иначе я не смогу ничего сделать.
Милана вымыла руки, а натягивая перчатки, как можно безразличнее заметила:
- Очень люблю бывать у вас в кондитерской, вы – настоящий мастер.
На самом деле, Лане очень хотелось выбросить маску и перчатки, сесть рядом с мистером Грэхемом и расспросить обо всём, связанном с Кондитером: о пирожных, эклерах, шоколаде, тайных рецептах, песнях, которые Генри напевает, замешивая тесто, о том, по часовой или против часовой стрелки размешивает сахар в чае, и как он вообще решил стать тем, кем он является. А сама Лана сидела бы, не шевелясь от восторга, заглядывая Кондитеру в рот. Хотя последнее ей предстояло сделать при любом раскладе.
- Как это? – стушевалась врач, услышав жалобу пациента, и судорожно начала рыться во всех мысленных тетрадях с лекциями, перебирать вызубренные учебники и медицинские энциклопедии, которые папа читал ей на ночь. – Вы имеете в виду, все зубы болят? Сразу все? Или разные? Только при жевании? А как реагируют на холодное, горячее или сладкое? Какого рода боль: тупая или острая?
Спрашивая, Лана привычными движениями настроила кресло пациента, пребывая в глубокой задумчивости. Пациенту ни за что нельзя дать понять, что случай интересный и нетривиальный, обычно их это невероятно пугает, а пугать человека, посвятившего себя сладостям  – и вовсе святотатство, поэтому девушка взяла себя в руки, спрятала растерянность и спокойно сказала:
- Хорошо, давайте для начала вас просто осмотрим. Кстати, вы давно были у стоматолога?
Из комнатушки рядом донеслось рычание.
- Малыш! – прикрикнула Лана. – Помолчи и сиди там, я же тебе сказала! Вы извините, пожалуйста, здесь всё стерильно, собачка сюда не выходит, но, если хотите, я могу его запереть.
Из комнатки снова зарычали, высунулась лобастая голова собачки, но тут же убралась обратно, встретившись с недовольным взглядом хозяйки.
Милана схватила со столика зеркало и зонд, а потом, устыдившись своей невозможной для профессионала поспешности, уже неторопливо взялась за выключатель лампы.
- Откройте рот, мистер Грэхем, сейчас я вас осмотрю и решу, что с вами делать, - заключила девушка, всем своим видом стараясь показать, что она-то и так всё знает, лишь хочет удостовериться в своём диагнозе, сплошные формальности, но куда от них деваться.

Услышав перечисление любимых лакомств, Милана окончательно смутилась и покраснела –  к тому, что Кондитер знает девушку и её пристрастия, она не была готова.
- Как вы узна… в смысле, вы же не… ну… да, правда.
А пояснения по поводу здоровья зубов и вовсе выбили девушку из колеи. Где-то на словах об оттенке тупости, Лана поняла, что это, видимо про неё. «Что же мне с вами делать? А если я так и не пойму, что это за болезнь? Какой позор, ну и позорище».
- Я просто выполняю свою работу, - радостная от похвалы Лана зачем-то положила инструменты обратно на столик, а потом снова их взяла. Чтобы сказать хоть что-то умное, больше не для мистера Грэхема, а для себя (убедиться, что она всё же не безнадёжна), Лана сурово погрозила пальчиком и произнесла:
- А вот то, что у врача были давно - очень плохо, у стоматолога необходимо консультироваться раз в полгода! Поэтому-то зубы и болят. Обещайте мне, что не будете больше так попустительски относиться к своему здоровью, – о том, что мистер Грэхем и мистер Бёрк, возможно, самые важные люди в городе, и им нужно себя беречь для других, она решила не добавлять, и так уже, наверное, кажется ему абсолютно не профессиональной.
- Вот и мне жалко оставлять Малыша совсем одного дома. Он же скучает. Ой, а многие поднимают такой скандал, когда слышат, что рядом с кабинетом собака, а Малыш ведь сюда даже не выходит.
Как только Милана нацелилась на пациента, тот вдруг схватил её за руки. Лана ойкнула и удивлённо посмотрела на Генри. Тот, как-то даже по-хозяйски развалившись на стоматологическом кресле, довольно щурился, открыв рот. Его вид совершенно не вязался со словами о страхе перед дантистами. Лана аккуратно постаралась освободиться, да куда там, она скорее стащила бы с кресла мистера Грэхема, чем выскользнула из крепкой хватки.
«Бедняжка, неужели и вправду так боится?» Добродушное сознание решило, что улыбка у Генри до того, как он открыл рот, была скорее нервная, а счастливое выражение Лане просто показалось. Девушка ещё раз подёргала руки, уже настойчивее, - безрезультатно.
- Кхм… Мистер Грэхем… Отпустите, пожалуйста, я не могу держать вас за руку и осматривать одновременно. Я даю вам честное слово, что больно вам не будет, я же вас только посмотрю. А если буду лечить – сделаю лучшее обезболивающее, вы ничего не почувствуете. Знаете, многие мои пациенты лучше отвлекаются, если слушают музыку, может, я включу радио?
Этот ход был двойного действия: во-первых, Лана действительно часто включала музыку при работе, а во-вторых, чтобы включить радио, ей нужно пройти к столу, а чтобы пройти к столу, Генри должен был её отпустить. Девушка снова потянула руки из капкана.
- Пустите, тем более, у меня в руках инструменты, я нечаянно могу их выронить, тогда они будут нестерильными, а это же нам ненужно, правильно?

Отредактировано Milana Ashwood (24.01.13 17:54:52)

Милана обрадовалась, когда мистер Грэхем согласился с предложением о музыке, и снова дёрнулась из цепкой хватки, направляясь в сторону своего стола. Ага. Девушка даже возмутилась: то Малыш, которого за поводок не сдвинешь, то пациент, от которого не вырвешься, и тоже не сдвинешь с места. "Пора начинать ходить в спортзал", - подумалось угрюмо.
А следующая фраза окончательно убила всякое понимание ситуации. "Спеть?! Неужели так боится, что уже плохо соображает?", - решила Лана, но тут же устыдилась своих мыслей. Как может ОН, Кондитер, плохо соображать? Однако подобного в не такой уж большой, но всё же практике Ланы, ещё не было: пациент держал за руки и предлагал петь, и что прикажете делать?
- Я… в смысле вы… в смысле, нет, всё таки я. Я петь не умею, - Милана не любила врать, но больше не придумала ничего, что смогло бы её спасти от пения. Пела Лана только в дУше, и изменять своим традициям не спешила. Тем более, Генри вряд ли отпустит, даже если девушка зальётся соловьиными трелями.
В этот момент пальцы рук начало ощутимо покалывать, начали затекать. Не самое приятное, но не смертельное, ощущение ввергло врача в самую настоящую панику: если мистер Грэхем продолжит так же крепко и добросовестно сжимать руки девушки, она просто-напросто выронит зажатые в них инструменты, а потом ещё непонятно сколько будет разминать пальцы, чтобы покалывание прекратилось. О, ужас! Врач, который не может помочь пациенту только из-за того, что затекли руки, позор. Естественно, как только Милана во всех красках представила свою грандиозную оплошность, зеркальце и зонд как в замедленной съёмке полетели навстречу полу. Бдзинь! Кажется, с таким звуком накрылось медным тазом желание быть первоклассным дантистом. Уронить инструменты! Последний раз такое случалось с ней в детстве, когда папа брал Милану с собой на работу, тогда Лана получила самый строгий выговор, который до сих пор вспоминает с содроганием. Забыв, что всё ещё не на свободе, девушка присела, чтобы поднять инструменты. Щёки пылали. «Он, наверное, больше никогда не придёт к такому врачу, который мало того, что не выполняет просьбы пациента, так ещё безалаберно относится к работе и… и даже роняет зонды на пол».
- Пустите, пожалуйста, - жалобно протянула Лана, - мне нужно поднять.

Руки наконец-то обрели долгожданную, отчаянно-желаемую свободу. Стараясь, чтобы Генри не видел, Милана посжимала и поразжимала, разминая, затёкшие пальцы и полезла за новыми инструментами, чуть не свалив какую-то склянку, зацепив её локтем, но вовремя подхватила. Кинув повстречавшиеся с жёстким полом грязные инструменты в ящик стерилизатора, Лана вернулась к своему пациенту, который валялся на кресле, закинув руки за голову. Девушка с интересом разглядывала его, первый раз у неё в кабинете не просто не паниковали, а, кажется, чувствовали себя как дома. Удивительно. Удивительно и приятно, неужели она научилась общаться с пациентами так, чтобы им не было страшно лечиться? Хотя, вряд ли, он же просил, чтобы она держала Грэхема за руку, чтобы не было страшно. Значит, он просто виртуозно скрывает испуг. Проведя несложную логическую цепочку, Эшвуд восхитилась до невозможности, вот же какой отважный, обуздал свою боязнь, пытается показать, что всё в полном порядке.
- Да я уже всё сделала, а поговорить не получится, у вас получится только слушать, откройте, пожалуйста, рот.
Замечаний по поводу того, что руки нужно держать на подлокотниках, она решила не делать, мало ли, опять схватит. А ей всё-таки нужно помочь кондитеру. Хочет он того, или нет.
- У меня родители – стоматологи, и все родственники, насколько я знаю, тоже. Видимо, это уже в крови, - Лана улыбнулась и, наконец-то, заглянула в открывшийся рот Генри.
Щебеча о том, как она удаляла зубы у игрушек, когда ей было три года, у кошек, когда ей было четыре, и у других детей, когда ей было пять, девушка внимательно осматривала мистера Грэхема и ничего не понимала. Зубы были в порядке, и не просто в порядке, а в идеальном, тщательно оберегаемом и хранимом. Кажется, Генри вообще не ел ни разу в своей жизни, - ни намёка на использование зубов.
- У вас очень красивый рот, - похвалила она. Лана и вправду так думала, да и ещё надеялась, что её слова подбодрят Генри, который так мужественно поборол свой страх.
Осмотрев ещё раз, поковыряв ради приличия зондом несуществующее пятнышко на зубе, Лана отложила инструменты, стянула маску и перчатки и села на высокий стул, стоящий возле стоматологического кресла. Серьёзно посмотрев на Грэхема, она начала, тщательно подбирая слова, чтобы не сеять панику:
- Мистер Грэхем. Ваши зубы в полном порядке. Я специально осмотрела несколько раз. Но, раз вы говорите, что чувствуете боль, нужно искать то, что может быть причиной. Видимо, моей компетенции не хватает, - на этой фразе, Лана грустно вздохнула и посмотрела в потолок, признаваться было тяжело. - Я напишу своему папе, вам обязательно нужно съездить к нему. Правда, он живёт не в Виспершире, но, поверьте, он обязательно вас вылечит.
И она успокаивающе положила ладошку на плечо Генри, спохватилась, вспомнив захват своих рук, и убрала.
- Простите, что я не могу вам помочь, - выдавила она из себя.

- Вечером? – удивлённо переспросила Милана. – Я вечером не работаю, и зачем вам два раза в день приходить к стоматологу? Так часто не обязательно.
Потом Милана узнала о проблеме Генри. Она помолчала немного, рассматривая мистера Грэхема, пытаясь понять, как такое может быть, а потом запаниковала - испугалась за себя, как за врача, который не может ничего придумать, и ужасно жалела Генри, как кондитера и, судя по всему, бедного больного человека, отчаявшегося найти облегчение. «А что он мне предлагает сделать?» - ещё один плюсик к панике, однако, какая-никакая, но всё же логика не дала развить смутившие Эшвуд мысли.
- А раз только языком можно нащупать, почему бы вам самому этого не сделать и не сказать, какой зуб болит?
Милана глубоко задумалась, смотрела в окно, прикусывала губу, морщила лоб, сопела, накручивала на палец волосы, пролистывала в голове все учебники, тетради, записки на полях, рисунки, лекции, советы и рассказы родителей, собственные наблюдения, но нигде не могла найти ничего подобного. Правда, чем дольше она молчала и раздумывала, тем больше она воодушевлялась, тем ярче загорались глаза, и тем труднее получалось подавить радостную улыбку – это не Лана некомпетентна, это новый, неизвестный науке случай. На такую удачу девушка даже не надеялась, хватать, хватать надо кондитера и не отпускать, по нему же можно написать столько научных работ, можно найти лечение… Да что там, Милана совершит самый настоящий прорыв в современной стоматологии! «Плавающая боль Эшвуд», разве может быть что-либо прекрасней? Даже папа не открыл за жизнь ни одной новой болезни, как же он будет гордиться своей дочкой!
- Верю, конечно же, я вам верю, - быстро произнесла Лана, вскакивая со своего стула и, окрылённая, натягивая маску и перчатки. Врач подошла к мистеру Грэхему, притянула столик с инструментами поближе к себе, чтобы не тянуться лишний раз, и, не удержавшись, широко улыбнулась.
- Не бойтесь, я вам помогу! У меня замечательное чутьё, мне всегда об этом говорили родители и преподаватели. Мы решим вашу проблему, более того, вы станете частью истории! Благодаря вашему заболеванию, стоматологический мир обогатится, а благодаря тому, что вы вовремя обратились к врачу, многие люди страдающие таким же, получат должное лечение, которое мы с вами прямо сейчас и найдём. Вы не против, если я буду описывать свои действия в диктофон? У меня нет помощника, который бы записывал.
Лана достала аппаратик, лежащий в столе как раз на подобные спонтанные проявления творчества, снова подошла к Генри.
- Мы просверлим вам зубов шесть и заложим туда различные комбинации лекарств. Два мы обколем обезболивающим, остальные нет, нужно смотреть, как изменяются ваши ощущения. Конечно, хорошо бы удалить несколько зубов и тщательно изучить, но ладно, пока будем проверять реакции на живых зубах.
Девушка переступила с ноги на ногу, её так вдохновила возможность открыть новую болезнь, что приходилось сдерживать себя, чтобы не наброситься на пациента с бормашиной на перевес, а делать всё аккуратно.
- Мистер Грэхем, вы готовы? Откройте рот!
Милана склонилась над Генри, чуть ли не потирая руки. Она бы потёрла, но с бормашиной неудобно.
- Я честно постараюсь, чтобы вам не было больно. Помните о том, что вы можете войти в историю!

Отредактировано Milana Ashwood (15.03.13 22:39:46)