Между пальцами все еще было липко и прохладно – кажется, она пролила молоко. А, может, это был сок. Хотя, сок у них был теплый, да – а между пальцев ведь прохладно… с третей стороны, всего через несколько минут после того, как она пришла себя, философские размышления о том, какой из привычек – добавлять молоко в чай или выпивать стакан апельсиновой выжимки, которую она только сегодня успела сделать, ну или уже вчера, - придется отказаться ее маме, когда та проснется перестали иметь значения: пальцы ног затекли и предаваться эмпирическим опытам для нахождения ответа на вопрос было совершенно невозможно. А холодильник закрыт? Он был старенький, тарахтящий, и мыть его от наледи внутри было очень сложно, и они старались максимально быстро закрывать дверцу, что бы там ничего не намерзло, и если он не закрылся, то может накрыться вообще.
События в голове – тяжелые, мягкие, и какие-то совершенно недоступные. Она помнила, что они с мамой разошлись по своим комнатам, перед этим немного послушав музыку и почитав в гостиной, а потом… она еще долго лежала в своей спальне, читала, задремала прямо с книгой на груди, затем почувствовала, что замерзает… да, точно, ее это удивило тогда. Всегда тепло – а тут холодно! Спустилась в них,… туман… кажется да, они в гостиной окно не закрыли. Закрыла, пошла на кухню попить…
Что именно она пила, уже не вспоминалось. Или сок, или молоко – что пила, то опрокинула, и ноги себе промочила, вот. Наверное, так. Только вот где она сейчас… что происходит…
Здесь гораздо холоднее, чем дома – а еще она не может даже пальцем пошевелить. Нет, пальцами может. А вот руки-ноги…
Она ничего не понимает, совсем ничего. До такой степени, что даже испугаться не может.

Бреннан вяло раздумывал над тем, является ли присутствие в исповедальной кабинке  потенциально исповедуемого, не желающего исповедоваться злоупотреблением рабочим временем исповедующего. Выходило, что вполне. Вместо того, чтобы размеренно и монотонно исповедоваться, не забывая изредка заглядывать в блокнот с аккуратно записанными грехами, грешищами и грешочками, как делают все добропорядочные висперширцы, мистер Артур Хадсон заглядывал в свой ежедневник, откуда голосом чревовещателя извлекал идеи о банковских вкладах, происходящих из церковных пожертвований. Мысль о том, что это кощунство и святотатство наивный банкир категорически не мог принять, хотя все именно так и обстояло. Дискуссия уже порядком поднадоела священнику, но банкир, очевидно, считал, что его дар красноречия способен сломить и не такое сопротивление. За время разговора Бреннан успел съесть десять шоколадных конфет и дважды сосчитать облупившиеся мозаичные плитки на потолке, ибо если Хадсон начинал предложение, остановить его уже не могло ничто. Разве что очередной финансовый кризис и обвал цен на фондовых биржах. В отсутствие малодушно желаемого настоятелем кризиса, приходилось терпеть. Доводы, приводимые Артуром в пользу своего предложения были весьма вариативны и разнообразны, в то время как у Рамиила было одно, но веское "не было такого никогда, и не будет!" Нет, ну где это видано, чтобы деньги, пожертвованные в почти добровольном порядке гражданами шли в оборот? Может, ему еще объявлять: спонсор сегодняшней проповеди, Первый Висперширский банк желает вам приятного прослушивания??! Срам-то какой, прости Господи...Деньги должны храниться в церкви, чтобы все горожане видели куда они идут, и что на них покупается. А когда они где-то там, а церковь где-то тут...какой-то диссонанс выходит. Нет уж.
Надо чем-нибудь отвлечь этого финансового оратора...но чем? Альберт растерянно и машинально запустил руки в карманы сутаны (да в них есть карманы, пусть и потайные, священники тоже люди, в конце концов. Надо же им где-то хранить ключи, гвозди и прочие предметы обихода) но ничего особого там не нашарил. Кроме смятой бумаги. Бреннан вытащил ее на свет божий, не особо надеясь на известие о наступлении финансового кризиса. На листе была нарисована карта окрестностей Виспершира, в частности Перцовые горы, а еще конкретнее - заброшенные рудники. Чтобы сие не оставляло сомнений, названия были выцарапаны на карте чем-то острым, предположительно осколком стекла. Впрочем, подобное обстоятельство и без надписей было непреложным - карту Виспершира настоятель видал много раз. Под словом "рудники" многозначительно чернел жирный и важный крест. Альберт нахмурился. Больше никаких указаний и подсказок на карте не было.
Хадсон в это момент открыл рот, готовясь разразиться следующей партией доводов и убедительных мнений финансистов всех времен и народов, когда его метко и вовремя остановили. Бреннан сунул ему скрученный трубкой листок сквозь прутья деревянной решетки исповедальни.
- Мистер Хадсон, скажите мне лучше, что это? Уже не помню кто мне его дал, и даже не понимаю что это значит. Не хотите ли пролить свет предположений на сию карту? Сдается мне, что там что-то есть. К сожалению, кроме банального "клад" мне ничего не приходит в голову...но если там обнаружится что-то ценное, оно вполне способно превратиться во вклад, верно?

Здесь было в добавок ко всему и очень, очень, очень холодно. Так холодно, что ей приходилось быстро шевелить пальчиками на руках и ногах, что бы те не замерзли окончательно. И шерстяные носочки ей помогали не слишком хорошо, чесслово, они ведь промокли, я ведь вам уже жаловалась. Эва уже не узнала, что лучше для нее: холод или ощущение, когда вроде как ни пальцев, ни ног нет, и тебя тоже нет – не чувствуешь ничего, хоть убей.
Когда холод пробрался от пальцев к коленкам и ногтям и начал тихонько ползти выше (знаете этот мультфильм, ну, считающийся первым, Улиточка Вилли? Вот точь-в-точь ползет, ощущения ровно такие, и все холодно, и липнет, и ползет, как Вилли полз по чьему-то телу в мульфильме, танцуя под рокабилли), она определенно решила, что лучше ничего не чувствовать. Вдруг, она сейчас на смерть замерзнет? Вдруг, она просто так возьмет – и умрет?
Внутри впервые поселилось понимание того, что же произошло. Ее похитили, это совершенно определенно. Притом – девушка совершеннейшим образом никому не нужна. Ее родители небогаты (не считая маминых акций Газпорно, на которые она намеревалась обеспечить себе более-менее обеспеченную старость), с нее тоже взять нечего… какова вероятность, что маньяк похитил ее, купившись на неземную красоту (ниже одного процента) или желая бесплатно пройти курс обучения языкознанию (ниже пяти процентов)? А может, этот тот убийца? Но он ведь ее не убил, а похитил. Тех, кого он убивал раньше, он тоже похищал, а потом подбрасывал тела, или ей только такая преференция?
Страшно, да. Хочется всхлипнуть, и погромче, но когда она начинает – все разноситься вокруг, отдаваясь множественным эхо, и пришлось замолчать. Слушать свои собственные всхлипы, раз за разом возвращающиеся к ней из темноты, было еще более жутко, чем просто лежать и мерзнуть.
Жержержержержержержер…мымымымымымымымы…
Если он маньяк, то как он может ее потерять, а? Что за маньяк такой? Не продумал, что ли всего?
Что это маньяк, она подумала по одной простой причине: а кто еще может знать, что она здесь и пытаться найти ее?  По хорошему ей бы помолчать, но давайте признаем: смерть от холода и голода будет медленной и мучительной лучше уж…
-Я здесь – пискнула, осторожно, тихонечко, но звук, повинуясь каким-то своим законом, понесся дальше, сильнее. Ну вот. Теперь не получиться передумать и не звать. – Я здесь!

К сожалению, банкира интересовали отнюдь не возможные сокровища в глубинах рудников, а реальные, самые настоящие висперширские деньги, из чего Бреннан заключил, что лучший способ сейчас распрощаться с лекциями по финансам и кредиту - удрать именно туда и поскорее. Несколько вежливых просьб отложить столь важный разговор на потом наконец-то возымели требуемое действие. Выйдя на улицу вместе с разглагольствующим Артуром Хадсоном, Альберт сочувственно покивал головой еще пару минут, изобразил состояние спешки, а затем ненавязчиво повернул банкира налево.  Сам он, довольный, пошел направо, а Хадсон удалялся в не менее довольном расположении духа, продолжая свою обличительную речь о вреде церковных копилок и ящиков для пожертвований, хранящихся в подвале.
По дороге он еще раз развернул карту, сверился со своим местонахождением, подумал о том, а что там он, собственно, потерял...и все равно направился к рудникам. Почему бы и не пройтись из любопытства. Слякотно, конечно, но ведь у природы нет плохой погоды. Медитативные свойства этой фразы не оказали ожидаемого действия на отношение к радостно чавкающей под ногами грязи, но решимость и упрямство Рамиила от этого только возросли.
По дороге к рудникам от настоятеля не потребовалось никаких навыков работы консультирующим детективом и никотинового пластыря, чтобы понять, что подобную прогулку решил предпринять не он один. Следы явно были свежими. Решительные отпечатки мужских ботинок тащили за собой цепочку женских и глубокие ямки от каблучков, явно не предназначенных для пешей прогулки по горам. Это уже было интересным.
Когда он наконец взобрался по тропинке, удачно маскирующейся под грязевое болото, на каменистом пятачке перед входом в шахту никого не было. Впрочем, отголоски каких-то звуков явно присутствовали. Не успел он стряхнуть с сутаны пыль и отдышаться, как разглядел внутри несколько силуэтов. Вернее, не разглядел бы, если бы в руднике ежесекундно не вспыхивал резкий яркий свет, наводящий на мысль о молниях. Внутреннее рамииловское "я" скептически наклонило голову, подумало и решило никуда не ввязываться на всякий случай. Вполне возможно, что он бы предоставил дальнейшее развитие событий воле случая, если бы в очередной ослепляющей вспышке не узрел фигуру, которую он опознал как стройную девушку в юбке и на шпильках. Хм. Действительно. Если там нечего бояться девушке на каблуках, чего тогда мне опасаться?
Вспышки прекратились. Осторожно продвинувшись внутрь, в свете мигающих лампочек Бреннан обнаружил, к своему несказанному удивлению, весь цвет редакции газеты "Висперширский шепот". Редакция была занята делом, причем довольно пылко. Собственник сего прелюбопытнейшего печатного издания шумел, главред изящно-скептически курила, задумчиво уставившись в одну точку, фотограф ковырялась в аппарате, в котором время от времени что-то жалобно попискивало. Альберт решил, что удобнее всего ему будет дрейфовать на волнах спокойствия мисс Гамильтон. Он с интересом некоторое время понаблюдал за Орсоном, вежливо кивнул ему, не решившись отвлекать от насущных дел, потом придвинулся к Теофании и попытался проследить за ее взглядом. В очередной вспышке явно обозначилась фигурка девушки, сидящей на полу. В некотором недоумении Рамиил минуту созерцал явившееся на секунду чудо, а затем задушевным тоном, предназначавшимся для послеобеденных пасторальных бесед на лужайке, поинтересовался у девушки:
- Простите, не могли бы вы посвятить меня в тайну происходящего? По-моему, я упустил из виду сюжетную линию.

Вы уже знаете, что на какое-то время, чувства ее покинули – ну, эта мелкая дрожь в пальцах, которая так мешает, так мешает… ну, вы понимаете, ощущать мешает. Они вернулись обратно опять через какое-то время, и теперь уже атаковали ее вовсе с неприятной стороны – мало того, что действительно холодно здесь, так еще и мокро и наверняка грязно. Наверное, нонче не слишком удачное время для беспокойства о столь низменных материях в то время как угрозе подвергается ее бессмертная душа, ну так разве у нее есть выбор? Будет она волноваться о душе, ничего не изменится, ну так и если она о пижаме (фланелевой, между прочим, очень теплой, в тонкую бело-розовую полоску и с нашивкой в виде цыпленка на кармашке, из которой она уже выросла, так что и щиколотки, и запястья торчали непозволительно сильно, а в груди ткань и вовсе натянулась, грозя пуговицам) будет думать - тоже. Наверное, не переживет пижама этой ночи, и если ей очень-очень-очень повезет, то Эванеске придется озаботиться приобретением новой, с коим она и так тянула неприлично долго.
-Я на все отвечу... - не смотря на малый опыт в просмотре разнообразных фильмов со злобными балеринами (балерина с красным носом, разве это не символ всех ужасов, Р. Л. Стивена Стайла, короля подобных историй), со злобными убийцами и всем таким прочим, что были так популярны в велокинотеатре, который посещали ее одноклассники, дабы пообжиматься, она все-таки твердо знала: маньяки редко работают группой, в которой есть столь известные личности (да-да, газетчиков и Эва знала), редко работают без масок и редко похищают молоденьких преподавателей местного университета без средств и связей. И уж тем более, они не станут интересоваться произошедшим.
Ей немного неловко, люди ведь работают, и мешать им с ее стороны было бы верхом неприличия, но прокашлявшись, что бы голос звучал уверенней, она все-таки решается сказать это:
-Не могли бы вы мне помочь? Я отвечу на все вопросы, но я хотела бы попросить, что бы меня сначала освободили. - хотелось быть уверенной, что получив ответы, ее не оставят здесь опять, в темноте и одиночестве. И в холоде.

Ответить святому отцу и по совместительству ангелу, она может и хотела бы, но не успела, хотя пояснить все же надо было бы, да заодно донести ту суть, что к жертве они таки не имеют никакого отношения,но это же ангелы, напридумывают себе всякую чушь в голову о справедливости и на тебе, во всем все виноваты. Вот так всегда и получается, кто-то творит, а остальные страдают, но в отличии от своих «соотечественников» Теофания, была крайне материальна и поэтому даже в стародавние времена, не видела смысла в погублении души человеческой. Но собственно, сейчас не суть. Гамильтон только спокойно посмотрела на вестника добра и света, многозначно кивнула, яро намекая что рассказ будет, но только после внушений начальству, что она не песик-поисковик, которому только дай команду и он всю морду в непонятно чем сможет извозить.
-Есть мы, есть жертва....рудник и куча неприятностей, как бонус,- так же изящно указывая то на собрание шепота, но на девушку в глубине рудника, Гамильтон так же равнодушно посмотрела на Рамила,- И мы пришли спасать жертву, только кого потом надо будет спасать...
Женщина так и не успела договорить о насущном и их цели, так же она и не успела сказать Орсону, что никакого ключа ему, пока не пообещает прибавку к зарплате. Все оборвалось только при одной фразе неизвестного «доброжелателя»- сундук с золотом. Если бы она не была бы сдержанным и на вид, спокойным человеком, то у ней разом бы расширился зрачок, вспотели ли бы руки и начался бы чуть не приступ истерического хохота вместе с эпилепсией. В очередной раз она убеждалась, что нельзя так открыто, говорить, что здесь есть то, на что подточен и нюх, и дар, и множество других приятных ощущений.
Золото....Спасение неизвестной барышни или золото, или спасение?! Зачем ставить такой сложный выбор?! Естественно золото. Никак иначе, а девушку можно забрать, наручники как нибудь открыть, без этого несчастного ключа...Да, именно золото, все точно, дружно выбираем золото, никак иначе....
Пока мисс Гамильтон судорожно сопоставляла цену жизни барышни и важность сокровищ, она вновь убедилась в том, что оказалась таки вовремя, среди этой грязи, пыли и излишней влажности. При этом докуривала очередную сигарету из оставшихся, судорожно представляя дальнейшие мучения, но так как мыслительный процесс сложнее и важнее никотиновой зависимости, женщина не сильно беспокоилась о последствиях.
Вместо того, что бы вступать в перепалку или доказывать, что материальные ценности, для неё важнее, Форас, прошла вглубь, при этом словно сканируя сталактиты и шахту в целом.
Если найдется сундук и ключ, проблема разом решиться....а они найдутся....это уж даже сомневаться не стоит. Тоже мне доброжелатель, да он зложелатель.... 

-Не могли бы вы мне помочь? Я отвечу на все вопросы, но я хотела бы попросить, что бы меня сначала освободили.
Вот так всегда, все хотят, чтобы их сначала освободили, а уже потом задавали важные вопросы, а ведь после освобождения они могут сказать, что у них шок и нужно оставить их в покое. От необходимости отвечать Орсона избавил прокуренный голос из темноты, которому он обрадовался как матери родной. Нет, его мать не смолила каждый день как локомотив и не обладала чарующей хрипотцой, для этой роли у них была бабушка.  К сожалению, радость длилась недолго, это оказался радиоприемник. Разочарование, к слову, тоже оказалось быстротечным. Орсон почувствовал небывалый прилив сил и радости, как сердце забилось быстрее, как нервно дернулся кадык, как мир стал в десять тысяч раз прекраснее. Что это, влюбленность? Нет, это сундук с золотом! 
Золото! Золото! Золото! Сундук с золотом! Где-то здесь, где-то рядом!.. А сундук, интересно большой?
Эмоции переполняли его, но та, маленькая часть сознания, которая осталась холодна к тому, что здесь где-то сокровища, обратила внимание и на другую часть информации, но она не смогла заставить Мэйнарда переживать все молча и выбор делать про себя.
- Девушка или сундук с золотом? Естественно сундук! Его просто необходимо найти и открыть! Пленницу мы можем забрать с собой и попытаться открыть наручники другим способом. Все же в полицейском участке есть множество подобных ключей, если ни один не подойдет, заставим вскрыть их.  В тюрьме сидят и любители поиграть с замками, мастера лома и отмычек! Также у нас есть множество других вариантов. Например, дрель, пила, горелка, в конце концов! Не волнуйтесь, ваши милые руки, - он посветил фонариком и посмотрел на руки девушки, - ваши милые руки останутся при вас. Просто, вы же понимаете, что этот сундук нужно найти. Золоту одиноко, оно устало от одиночества и темноты. Оно хочет быть использованным или осесть на счетах, хочет принадлежать кому-нибудь…достойному. Тому, кто сможет его спасти и удержать. – Орсон проникновенно посмотрел девушке в глаза, - вы ведь понимаете?
И в момент Квентин Мертон вдруг, совершенно неожиданно сказал, что, наверно, неплохо было бы все же первым делом спасти девушку.
- Квентин, мы не собираемся бросать ее здесь умирать. Естественно мы ее спасем! Только откроем наручники с помощью альтернативных методов.
Думаю, все же до отрубания рук не дойдет.
-  И кстати, сомнения в решениях начальства лишают права на премию. Она отойдет в качестве пожертвования местному приходу, поверх причитающейся ему суммы, если, конечно, святой отец не найдет ключ и не решит открыть им наручники.
Что-то мне говорит, что вы так и поступите, правда, ведь?
Вот Тиффани полностью разделяла его мнение и уже занялась поисками, а Лотти…ей было все равно. К чему делать выбор, девушка, золото, все тлено. Запечатлеть момент, вот что действительно необходимо, поэтому если найдут сундук, она сфотографирует и его. Открытым или нет – не имеет значения.
Сам Орсон не пошел вслед за Гамильтон ибо отлично понимал, что будет только мешать, поэтому начал с другого угла, того самого из которого исходил голос.
- Давайте скрасим наши поиски беседой. Вот вы, например, жертва, видели похитителя?
А еще, у кого какие варианты почему нас назвали сущностями? Ладно, ангел во плоти еще можно понять,ведь среди нас настоятель и это именно по отношению к нему могли использовать подобный...фразеологизм, но все же, сущности?
И,опять же, это возвращает нас к вопросу какими вы здесь судьбами, мистер Бреннан.
Наш доброжелатель,а он скорее и есть похититель, позвонил вам,отправил записку, пришел исповедаться и рассказал о брошенной на рудниках девушке?
Вы можете вспомнить какие-нибудь детали?
И Кардеолог, естественно он не простой человек или он имел ввиду, что убийца занимает высокое положение в обществе?
У кого какие идеи?

Отредактировано Orson Maynard (27.04.12 14:01:39)

Как же надоедает это нытье, тем более беспочвенное. Ведь все в голос, хором и можно сказать, даже в рупор орут, что несчастная барышня будет спасена, только немного иным способом. И ведь все в курсе, как обмануть систему спасения и выбора,  и даже способов найдется море, если же все разом постараются напрячь мозг или кто чем думает, да и не важно- результат в этом деле главнее способов его изобретения и каким местом это будет придумано. А тут получается, что девушка в шоке и в панике, неразумно отказывается от любых телодвижений в её сторону и ладно бы так, так все это теперь сочетается с мнительностью и лишь бы фонарик оставили. Женщина только умудрилась протяжно вздохнуть, и вот какая концентрация с медитацией, после этого? Да от таких слов и негласной мольбы и из оперы «Убейте меня, но не оставляйте одну», не то что золото искать- напиться хочется, да забыться, а после еще и совесть обнаружить очень резко и совершенно задуматься не в ангелы ли податься, для большего душевного спокойствия.
-Барышня...,- Теофания резко развернулась к источнику депрессии,- Никто и не говорит, что мы Вас здесь бросим, как бы и пришли сюда в целью освободить ваше бренное тело от подобных мучений. А Вы тут истерики закатываете...
Может и звучало все довольно резко и слишком уж ледяным тоном, но для Гамильтон это считалось высшим проявлением сочувствия и как минимум девушка должна была уже понять, что слишком отчаянные люди и нелюди сюда пришли. И без золота и жертвы, они от сюда не уйдут, ни за какие коврижки их от сюда не выгнать. Тем же временем она вздыхая и пытаясь разглядеть во что же её каблук вляпался, подошла к Бренанну и даже выдала улыбку.
- Святой отец, окажите любезность, подержите пожалуйста,- вручая мужчине пальто и клатч, а после еще и перчатки, женщина решительно приблизилась к Орсону, протягивая руку,- Фонарик.
О, да, сегодня мисс Ледяная Свежесть была в ударе, такого равнодушия у неё давно не было и самое что удивительное, говорилось все тошнотворно вежливым тоном без какого либо эмоционально диапазона. Да и надо же было привести начальство в чувство, а то подобная ситуация сказалась катализатором для особой болтливости и активности для задавая довольно глупых вопросов на которые ответ сложно дать, да и не хочется.
-Ангел...пффф....а вот ты- демон во плоти, бесспорно,- едкий комментарий в сторону Мейнарда и женщина снова отправилась на поиски, в этот раз явно намереваясь найти и сундук и ключ.
И тем более подобное поведение, как раз избавляет её от разговора по душам, тем более, что ничего умного, великого и вдохновляющего она сказать сейчас все равно не могла, ибо мысли все были далеко не здесь, а уже в том месте, где она чуть ли не обнимается с открытым сундуком с золотом при этом нервно хихикая. Поэтому смотаться в глубь рудника и чуть не налетев на сталактит и чуть не сломав каблук Тиффани окунулась в поиски, правда сундук она уже чуяла и был он довольно близко, а вот ключ, был видимо засунут глубоко, но не надолго.

Отредактировано Theophania Hamilton (14.05.12 12:06:18)

-Вы ведь заберете золото, да? Вы бы не могли попросить полицию приехать за мной? Я понимаю, что он сказал, что можно только что-то одно.
Видимо Орсон как-то неправильно выражал свои мысли, ибо он ведь только что сказал, они могут забрать девушку с собой и бросать ее здесь никто не собирается. По мере того, как жертва говорила, ему все больше становилось интересно, где  именно, в какой части своей пламенной речи, высказался недостаточно ясно.
-Барышня... Никто и не говорит, что мы Вас здесь бросим, как бы и пришли сюда в целью освободить ваше бренное тело от подобных мучений. А Вы тут истерики закатываете...
В такие моменты он любовался Теофанией, когда говорила холодно и резко, а тяжелый взгляд обещал мучительную расправу, она была так прекрасна. А этот вздох, полный раздражения, вместе с ним в воздухе повисло невысказанное: «Ты меня бесишь». В каждом ее движении, в цокоте каблуков, в том, как она отдавала Бреннану пальто и клатч,  Орсон чувствовал эмоции.
-Фонарик.
Сколько вежливости и равнодушия. Отменное умение держать себя в руках. Я влюблен.
-Почку, кольцо, дирижабль, круиз. Выходи за меня прямо сейчас. У нас и священник есть. – он знал, что она скорее всего откажет, но не мог не попытаться, а фонарик все же отдал.
-Ангел...пффф....а вот ты- демон во плоти, бесспорно.
- Я буду считать это комплиментом. – Вся едкость, которая была в этой фразе, скончалась, не добравшись до Мэйнарда.
Возможно, Гамильтон всем своим видом и поведением хотела образумить свое начальство, привести в чувство. Что же, она повлияла на него, спору нет, но не совсем так, как задумывала, а точнее совсем не так. Но не надо печалиться, с этой задачей отлично справился святой отец.     
- Мистер Мэйнард, я вам удивляюсь, честное слово. Давайте поскорее освободим несчастное милое создание в столь трогательном одеянии, и мирно отправим ее досматривать двести двадцать пятую серию снов. В отношении сундука вполне можно воспользоваться альтернативным методом, который вы столь щедро нам предложили.
Какой поистине музыкальный зубной скрип, а укоризненный взгляд! Боже, если бы ему было в чем раскаяться, Орсон бы сделал это прямо сейчас.
- Если же говорить о Кардиологе, то вполне вероятно, что оба ваши предположения верны. Хотя я больше склоняюсь к первому, нежели второму. Мисс Грей, потерпите еще немного, никто не собирается посылать за полицией, если тут есть мы.
Мэйнард который раз убедился, что лучше действовать, чем пытаться воздействовать словом. Он подошел к Бреннану и остановился совсем рядом с ним и девушкой.
- Квентин, иди-ка сюда, -  он подождал своего сотрудника,- Артур, давайте вещи мне, - Орсон забрал пальто и все остальное, и отдал своему журналисту. - Кстати, если по поводу Кардиолога вы склоняетесь больше к первому варианту, то так думаете, кто он?
Кроме того, что является серийным убийцей.
Можно было предположить, что он просто решил помочь, ну, это с какой стороны посмотреть. Спустя секунду Орсон поднял их многострадальную жертву на руки и передал служителю церкви.
- Как видите, она не была прикована к чему-либо, и ничего не случилось оттого, что мы сдвинули ее с места. Теперь, думаю, всем понятно, я не собирался бросать девушку здесь на произвол судьбы, полиции и фонарика. Я говорил, что мы отнесем ее в полицию и там вскроем наручники…ну, еще веревку на ногах перережем.
Он взял пальто Гамильтон и укрыл им мисс Грей.
- Вы ведь только что сказали, что у нее руки как лет, да? Так должно быть теплее. Позаботьтесь о ней, святой отец. – Орсон улыбнулся и отошел, - Лиса, сфотографируй их двоих.
И в скором времени вспышка осветила шахту.

Отредактировано Orson Maynard (24.05.12 03:26:20)