Вторым октября Матариил остался недоволен. Тело бунтовало, карма досаждала, да еще этот парень с его ларцом Апокалипсиса... Точнее, ларец-то как раз теперь был Матариэльский...Матариэллев...Матариэлевый? В растерянности утащив его за собой, Мэт успел уже раз сто пожалеть о содеянном, столько же раз забыть и вдвое больше раз раскаяться. Как говаривал его учитель по душевной чистоте, раскаяния мало не бывает, и лучше перераскаяться, чем недораскаяться. Все надежды ангела были возложены на третье октября.
Спать сверхъестественной сущности не нужно, а вот тело считало, что если в него не заливают ничего горячительного, то надо поскорее принять горизонтальное положение и отправиться к новому дню и новой рюмке. Всю ночь они провели в борьбе друг с другом, и под утро так и не понявший желаний занятой оболочки, хранитель с удивлением обнаружил определенную помятость у собственного отражения. Можно было привести себя в норму мелким чудом, но а заполнение заявления ушла бы такая куча времени...
В общем, решив разобраться со всем, не прибегая к чудесам, Матариэль сосредоточился и вопросил таящийся на задворках сознания обиженный разум Джонатана, что надо сделать в подобной ситуации. И, получив инструкции, выполнил их неукоснительно.
Во второй половине дня он явился в Кавабунгу совершенно пьяный. Выглядел он удивительно. С одной стороны - явный дебошир и драчун, с другой - полные чистой, светлой грусти глаза. В общем, тот еще эффект производил на неподготовленное человеческое существо.
К несчастью, это решение спросить совета у подавленной души Хенрикса обернулось ему зверской головной болью, сумятицей в мыслях и тучей идей и желаний, которых у ангела вовсе появиться не могло. По-хорошему следовало бы сесть на стульчик и разобраться в своей голове, но трудоголику Мэтти море по колено!
Короче, пришел он в растянутой майке и пижамных штанах, распространяя перегар и освещая своей невинной улыбкой окрестные здания. И нес под мышкой ларец, предусмотрительно замотанный в куртку, чтобы не было так заметно. Всю дорогу он планировал, как построить их беседу с Мелвином и не выдать своей тайны, и в целом напланировал неплохо. Правда, под конец пути он начал петь рождественские гимны, но кто из нас не грешит подобным?
И вот он предстал пред своим подопечным во всей красе, сногсшибательно на него дохнул и, втайне гордясь своей изобретательностью, изрек:
- Мир дому сему. Не найдется ли здесь дела, достойного смиренного слуги Божиего? - прервавшись на подавление отрыжки, он добавил, - Могу я быть верною рукою правою и гонять чаи могу, все подвластно мне.
Особенно гордился Риэль новомодным словечком "гонять".

Отредактировано Jonathan Henrics (10.10.11 23:56:16)