# имя: Amadeus Crane | Амадеус Крэйн. Для кого-то просто Дей. Для кого-то, но не для Вас, учтите
# истинное имя: Пуриэль. Иногда Пусиэль. Когда выпьет, бывает Пусечкой. Во всех смыслах
# сущность: ангел. Ангел Наказания, Ангел Справедливого Возмездия во имя Луны, Гнев Господень, Кара Небесная и ещё с десяток подобных псевдонимов, которыми удобно подписывать анонимные письма и украшать визитки
# возраст: три тысячи. Выглядит на тридцатник с гаком, если не забыл опохмелиться с утра
# род занятий: патологоанатом в Висперширском морге
# политические взгляды: «ВИНОВЕН!»
# особенности характера:
- точно знает, где нужно ставить запятую в предложении «казнить нельзя помиловать». Железобетонно уверен, что у каждого за душой найдётся грешок, за который его следовало бы предать адским мукам, ведь абсолютно святых не бывает даже среди ангелов. Ну, разве что один... ;
- при всём этом — не сладострастный садист и не безумный убийца (хотя способен блестяще справиться с обеими ролями), а хладнокровный, методичный оператор биореактора. К причинению страданий другим относится как к производственной необходимости;
- тщательно следит за уровнем обслуживания своих жертв: качественный сервис — признак настоящего мастера;
- таки справедлив. В работе руководствуется принципом, что наказание должно быть равноценно совершённому проступку. Иначе на всех гильотин не напасёшься;
- на заре карьеры впадал в полуобморочное состояние при виде крови, трупов и насилия. Давно поборол эту слабость, но после принятия на грудь чего-нибудь горячительного страхи юности возвращаются обратно.
# исключительно личное:
- отношения двух пернатых сослуживцев сводятся к крепкой дружбе выдержкой без малого почти три тыщи лет. Именно Фалету, как ни странно, Дей обязан продвижением по служебной лестнице. В свою очередь, именно Крэйн повинен как минимум в половине Фалетовских смертей. (Подробнее см. БИО);
- горячо любит и трепетно заботится (что взаимно) о безгрешном товарище, немножко благоговеет, считает своим духовным наставником. О чём сам Майлс не подозревает, либо догадывается, но помалкивает;
- втайне ужасно завидует выдержке Тони и его умению спокойно относиться к таким жизненным мелочам, как смерть, боль и зло других людей. А разгадка одна: в отличие от Фалета, Пуриэль совсем не умеет прощать.
# внешность: Vincent Gallo
# особые приметы:
- при первом знакомстве производит впечатление крайне мрачного, жуткого и угрюмого типа. По мере усугубления знакомства впечатление только усиливается;
- много думает, много работает, много молчит. Редко открывает рот для того, чтобы что-нибудь сказать, но когда открывает, окружающим хочется закрыть свой и трепетно внимать. У некоторых после услышанного появляется жгучее желание ещё заткнуть уши и зажмуриться;
- на профессиональном уровне владеет ремеслом палача, экзекутора и дознавателя. Имеет соответствующие квалификационные сертификаты, хранит их дома под подушкой;
- один глаз у Пуриэля стеклянный. Когда левый, когда правый — по настроению.
# способности: если обыватель совершит в присутствии Пуси нечто неблаговидное, то в течение ближайших двадцати четырёх часов будет покаран за это какой-нибудь бытовой неурядицей. А уж что конкретно это будет, зависит от степени вины наказываемого — может, на жвачку сядет, а может, кирпич на голову упадёт
# рандомная выборка фактов из биографии:
- будучи юным трёхсотлетним ангелом, трудился в Центре Распределения Душ. Перекладывал бумажки, выдавал новые оболочки и занимался другой офисной работой, пока разнарядкой сверху не получил статус беспощадного карателя. До сих пор остаётся неизвестным, кто догадался назначить на этот пост робкого, застенчивого, пугливого клерка;
- поначалу никак не мог смириться с обязанностью нести грешникам заслуженные страдания, постоянно косячил и едва не оказался на грани увольнения, депрессии и личностного кризиса, когда судьба познакомила его с Фалетом. Тони, проникнувшись плачевным положением собрата, решил помочь и взял дело в свои руки. Вернее, взял в одну руку брошюрку «Инквизиция для чайников», пока Амадеус вырывал ему ногти на второй, следуя зачитываемым инструкциям. Благодаря образовательным сеансам пыток Крэйн быстро приобрёл психическую устойчивость к самым изощрённым формам жестокости и сохранил занимаемую должность;
- по ряду трагических случайностей, образующих комическую закономерность, принимал участие почти во всех казнях Майлса. Рыдал, каялся, но долг выполнял;
- на этой же почве заработал глубокий комплекс вины перед Фалетом. Комплекс старательно глушит лошадиными дозами алкоголя. Отправив Тони на тот Свет, уходит в десятилетний запой, чтобы по выходу снова обнаружить друга живым, здоровым и всё простившим;
- вслед за Майлсом обосновался в Виспершире, завел себе уютное холостяцкое гнёздышко и огромного свирепого дога по кличке Маркиз Дет Сад;
- очень боится в один прекрасный день обнаружить Фалета среди клиентов родного морга. Тайком приглядывает за бомжом: всякий раз, когда Тони достаётся на орехи от шайки уличных хулиганов, провожает тех до тёмного переулка и вершит возмездие ломом по затылку.
Амадеус не верил в приметы. Насквозь скептичное сознание карателя неизменно теряло нить здравой логики в попытках выстроить цепочку рассуждений, где околоземная фигота объяснялась пустым ведром, тощей черной кошей или собственной криворукостью. Но сейчас Амадей вспоминал, с чувством глубокой задумчивости и выражением на небритом похмельном челе не то вселенской печали, не то предвкушения маньяка-экзекутора утренника маленьких каннибалят – накануне мироздание решило провести ему краткий экскурс в увлекательнейший мир народных бредней. Для начала стая игривых черных котов с совсем не кошачьим глумливым хохотом пронеслась мимо мирно бредущего в свою обитель ангела. Ну, допустим, не совсем хохочущих, и мимо не совсем трезвого ангела, но это уже малозначимые детали. Коты были. Черные. Много. Потом пустое ведро – целый ворох одинаковых пустых ведер, черных как сама безысходность, которые с легкой руки нерадивого мерчендайзера оказались на пути Крейна. А он, между прочим, шел за пивом!
Амадеус потер глаза. В голове укоризненно звякнул вопрос - ну кому он лжет! Ладно, ладно, не за пивом. Но ведра тоже были. И тоже много. Каратель аккуратно сделал шаг назад, отступая от медленно, но оттого не менее угрожающе приближающейся лужи крови. Крейн тяжело вздохнул – не было заботы, привезли с утра «свежачок». Тепленький, мягкий, еще без синюшных трупных пятен, с пятью литрами крови. Тут ангела осенило внезапной догадкой… Это все зеркало! От этой свежей и неожиданной мысли каратель потряс головой и для приведения в порядок заторможенного думательного процесса; перевел взгляд от красной лужи под ногами на живописно развешанную по прозекторским столам требуху. Это неправильно. В корне неправильно! Он уже, сам того не замечая, начинает искать объяснение случившемуся во вчерашних…. ангел наморщил лоб, подыскивая нужное слово… недоразумениях! Ну, подумаешь, зашел в двухметровое зеркало и разбил его. С кем не бывает. Сами виноваты. Не то чтобы принципиальный каратель был склонен сваливать свои неудачи на кого-то, чего-то или разбушевавшуюся ноосферу, но в этом случае виновные были налицо – кто надоумил альтернативно одаренных особей устанавливать огроменное зеркало в местечковом аду для социопата? Да так, что в нем призывно отражалась спасительная дверь с душеспасительной, как детская молитва, надписью «дохыВ»! За такую безответственность и обманутые надежды их еще и покарать надо. Чем Крейн с удовольствием и займется, как только… Ангел тяжело вздохнул и ~дцатый раз обвел хмурым взглядом святая святых его рабочего пристанища, которое упорно не хотелось становиться чище.
- Маркиз. Дет. Сад, - слова срывались как обутые в бетонные ботинки бедолаги с Бруклинского моста.
Дог благоразумно не появился. Вернее, задница его так и осталась выглядывать из-за опрокинутого прозекторского стола, но признаков жизни он не проявлял. И только когда затихла последующая короткая, но емкая и содержательная речь, в красках описывающее всю тяжесть грехопадения создания, которое лишь по досадной канцелярской ошибке называется божьим, сначала раздалось полное раскаяние поскуливание, а потом дог смиренно подковылял к ангелу. На замызганной кровищей морде так и читалось крупным шрифтом – не виноватый я, они сами мне в пасть попрыгали. И пожевать заставили. И уронить все-все-все. Крейн снова тяжело вздохнул, неторопливо глянул на наручные часы. До прибытия проверки оставались считанные минуты.
