- А-а-а-аллилуйя! А-а-а-аллилуйя!
Много воды и обид утекло с тех пор, как Инфекции в  последний раз приходилось радоваться настолько, чтобы вспомнить прошлые, несколько видоизменённые теперь, привычки. Например, акапелла  завывать за рулём благодарственные религиозные гимны. Хотя с таким же успехом она могла  выводить «Good day to live»*, простенькое «Авэ мне!» или «Зелёный горошек, пилюля, фаянсовый горшок!» - суть была, как много веков подряд продолжали утверждать маститые философы заодно с горькими пропойцами, не в форме, а в содержании.  Ибо похвала, как следовало ожидать, предназначалась не бывшему и не нынешнему начальству, а только ей – единственной, неповторимой, ловкой, умелой, замечательной, прекрасной, восхитительной и сообразительной.
Джорджия Готорн, дамы и господа, аплодисменты! Она прошла сквозь дым, морось и свинцовые пули. Показала чудеса храбрости, оптимизма и фантазии, вдобавок чудовищную целеустремлённость в достижении желаемого. И, наконец-то, после сорока стычек лоб в лоб, шестидесяти случаев погони с нанесением лёгких и тяжких телесных повреждений, сотни разбитых колб  и трёх истерик добыла ключи от убежища худшего в мире (официальная справка заверена подписью и печатями) грязнули брата без применения насилия. И готова была начхать в лицо тому, кто скажет, что старые проверенные методы вроде карманного воровства уже полностью изжили себя в их высокотехнологичном мире.
- А-а-а-аллилуйя! – а то, что соседи сгрудились у стратегических наблюдательных постов, её не интересует вовсе. Наоборот, такая насыщенная концентрация человекоединиц вскоре станет очень удобной, но пока…
Прежде чем приступить к делу, она повесила сумочку с заветным содержимым на дверную ручку. С преувеличенной осторожностью, двумя пальцами и не дыша – чтобы через секунду лихо топнуть ногой по придверному коврику и прямо на нём исполнить танец, известный в узких кругах как ритуальная пляска племени перед выходом на особо крупного зверя. Мог бы показаться нелогичным тот факт, что Инфекция праздновала победу заранее, не удосужившись даже войти внутрь. Но обширный жизненный опыт, знание привычек Мора, а также здоровая брезгливость твёрдо ей подсказывали: как раз внутри уже не попляшешь. Если, конечно, не захочется новых ощущений, вроде дыхания в пылевом облаке, наполовину состоящем из клещей и мелкого мусора.
Да и заняться придётся, как не жаль, в первую очередь не уборкой. Выписав последнюю, совсем уж заковыристую фигуру танца предвкушения, раскрасневшаяся девушка вернулась к сумке и покосилась за плечо. Фургон по-прежнему стоял на своём месте, не показывая никаких внешних признаков того, что его содержимое – или правильней будет сказать всё же «обитатели»? – начинает приходить в себя и проявлять беспокойство.  Оно и понятно, ведь для того, чтобы собрать ценный экспериментальный материал Готорн пришлось всерьёз попотеть и оглушить /обездвижить образцы наверняка.
Ключ  провернулся  в замке с тихим недоумевающим щелчком.  Дом не признал хозяина, но спорить с Джорджией не стал, ведь та в кои-то веки не напала на него с тараном. Девушка с любопытством сунула нос в переднюю и сразу отпрянула на крыльцо. Входить без подготовки и мощного пылесоса в это логово точно было бы ошибкой. Следовало вернуться к машине за полной экипировкой.
Вторая попытка прошла удачней. С пылесосом в одной руке, парогенератором в другой, в марлевой маске на лице ей удалось пробиться до гостиной без жертв и в чистом платье. В третий заход в дом были внесены инструменты вроде метёлок, чтобы отмахиваться от насекомых, банки с дустом для живности побольше и похожей на ящик металлической конструкции, содержимое которой тихо позвякивало при каждом толчке.
На четвёртый раз Джорджия аккуратно перетащила в гостиную своих полупрозрачных пленников. Привидения, которых в спешке пришлось ловить по всему Висперширу, а некоторых и вовсе на месте, вряд ли поняли, в какую неприятность вляпались и для чего понадобились. Инфекции же очень хотелось попасть на общую сходку уже с положительными результатами и отчитаться: штамм чумы ХХ века подготовлен и уже распространяется по городу с той же скоростью, с какой способны передвигаться призраки-носители. От удовольствия она зажмурилась. Приятно, когда работа приносит заслуженные плоды.
- Ну-с, и что мы имеем, - проговорила Готорн, окидывая почти любовным взором  выстроенные и выложенные в ряд жертвы. После того, как были найдены способы поймать эктоплазменных граждан города, остальное пошло как по маслу, а присущая приведениям компактность оказалась удобной. Вот, например, если бы у неё имелось несколько непроницаемых банок, можно было  перенести всех сразу в другой сумке побольше и не изгаляться с условно живыми замороженными скульптурами.
Размышляя, с кого начать испытание, Инфекция наклонилась поближе к упомянутой банке и предложила:
– Я выпущу тебя, если обещаешь не кричать. Даже не думай, сбежать невозможно.
Баллончик с азотом хищно сверкнул в твёрдой руке и, кажется, даже подмигнул Авроре.

* «Good day to die» Godsmack, а как же.
 

Если бы кто-то решил спросить у Амелии (а это происходило довольно редко – в основном люди сразу начинали на неё кричать), каким образом она оказалась в похожем на громадный лабиринт домище, она ни за что не сумела бы на это ответить. Разумеется, она могла бы попробовать, но тогда ещё больше бы себя запутала, потому что голова была слишком занята песенкой про лисичек, и если бы она начала формировать какое-то предложение, то наверняка в этом объяснении присутствовали бы и лисы, и пчёлы, и мистер Крепышкин, которого она так незаслуженно обделила своим вниманием и который требовательно кусал её за палец. Наверное, камень действительно устал лежать в ботинке и хотел глотнуть свежего воздуха. Вот только сейчас, к его глубокому сожалению, Амелия была слишком занята тем, чтобы не растерять по дороге слова своей новой песенки.
Даже странно, что в таком большом домище никто не живёт. Кроме таракашек, наверное. Уж они-то точно здесь были! Ами даже пыталась подружиться с парочкой, но получила жёсткий отказ от одного и случайно наступила на второго. Поэтому, здраво рассудив, что первый таракашка может всерьёз за это обидеться, хитроумная девчушка пошла на ухищрение – она замаскировалась. В принципе, в этом пыльном домине это не составило особого труда. Растрепав волосы, обнаружив в подвале парочку прутиков и соорудив себе усики, извазюкавшись в пылище и с гордостью рассмотрев получившийся результат в треснувшее зеркальце, она ступила на лестницу с чётким осознанием, что превращение удалось.
- Лисы-лисы, как вы говорите,
  Лисы-лисы, у меня спросите…
Ну вот, уже и слова стали забываться. До чего же, оказывается, мал тараканий мозг!
Вдохнув полной грудью (подавившись пылью, долго кашляя и катаясь по полу), Амелия уже почти наладила контакт с активно шевелящим усами тараканом в затенённом уголке дома… и в этот момент произошло СТРАШНОЕ!
С противным скрежетом отворилась входная дверь, и со стороны входа послышались шаги. Ами уже привыкла к подобного рода окончаниям своих маленьких приключений, но сейчас…
Испуганно встрепенувшись, таракан умчался в ближайшую щель. Девочка-таракашка попыталась было устремиться следом, но больно ударилась о стенку и рухнула на пол. Кажется, она получилась слишком упитанной таракашей!
Страх и паника охватили её молодое сердце. Вот сейчас её просто возьмут и прихлопнут, так и не разобравшись, таракаш это или маленькая девочка!
На подкашивающихся ногах Амелия направилась туда, откуда раздавались страшные и пугающие звуки. Вернее, сейчас они ей казались именно таковыми. Но кто знает, вдруг на деле это окажется вовсе не так страшно и пугающе, как казалось поначалу?
Ох уж этот наивный тараканий мозг!..

Отредактировано Amelia Tremer (25.01.14 10:09:06)

- Советую подать запрос о компенсации моему непосредственному начальству, - чинно хмыкнула Готорн, аккуратно откручивая крышку. – Вот только как с ним связаться понятия не имею, разыщете его как-нибудь сами. После.
Сразу пояснить, что конкретно означало зловещее «после», Джорджии не удалось. Она ни на миг не отводила взгляда от копошащейся в банке жертвы. Не хотелось пропустить важный момент, когда следовало пустить в ход баллончик. Стоило мисс Грей освободиться из ловушки на две трети, как Инфекция нажала на колпачок – и приморозила не успевшие покинуть банку ноги точнёхонько к стеклянному донышку.
- Это на всякий случай, - пояснила девушка и без того возмущённой  Эванеске. – Мне нужно, чтобы все вы немного задержались здесь.
Она по-прежнему была собой довольна. Всё шло по плану, а предупредить случайные сложности куда проще, чем разбираться с их последствиями. Ведь поверь пленнице на слово – а потом любуйся прозрачной спиной, исчезающей в ближайшей стене, и бегай за образцом  по всему городу. Общеизвестен факт: призраки просачиваются. Джорджия не знала, кто или что ещё обладает такой способностью просачиваться, как призраки (возможно, посоперничать с ними мог только керосин), и не одобряла способности преодолевать любые препятствия в буквальном смысле. Даже если считала её в некоторых случаях удобной.
Ну, в самом деле, если задуматься. Люди, которым, казалось  бы, пора совершенно упокоиться после физической смерти вдруг решают, что их личные неоконченные дела поважнее какой-то там вечности. Толпятся на земле, портят статистику, прибавляют честным труженикам, которые, между прочим, и так пашут как ломовые лошади, сверхурочную работу и совершенно не приучены к порядку. К тому же то мнят о себе чересчур много, и тогда от присутствия привидений  невозможно спасись и укрыться, то вообще предпочитают не показываться на глаза – и ловить любого члена эктоплазменной братии оказывается сложнее сложного. 
Азот тоже, конечно, не выход. В доме поганца Джоэла натоплено так, что никакой мороз не страшен. Скоро эффект ледяных фигур сойдёт на нет, так что стоило бы поторопиться… Инфекция с сомнением покосилась на постепенно оттаивающую Аврору Дэшвуд и, после небольшого раздумья, сбрызнула её ещё раз, правда, на сей раз слегка и только конечности. Время исполнения можно и оттянуть, если очень постараться.
Всё идёт хорошо, но закончить всё просто, тяп-ляп, банально не позволяло чувство прекрасного!
По всем каноничным пособиям в помощь душегубу, повышающему квалификацию (шестьдесят детективных серий в журнальной подписке и двадцать киношных триллеров), следовало, что сперва ей нужно вдоволь насладиться ужасом пойманных пленником, затем в деталях раскрыть суть коварного плана, чтобы вызвать испуг ещё бОльший, разразиться раскатистым хохотом на фоне батареи пробирок за спиной и – в некоторых случаях – получить чем-нибудь тяжёлым по затылку от неучтённой помехи. Последний, совершенно ненужный, пункт с  торжеством условного добра над безусловным злом отметался за ненадобностью, предыдущие вызывали закономерное сомнение. Начиная хотя бы с того, что ни один призрак не спешил её бояться. Вон, всё больше негодуют и петь умудряются. 
- Думаю, вы задаётесь вопросом, почему оказались здесь, - да-да, в меру надменно и самую чуточку мрачно, именно такой тон и стоило выбрать; самое время сбить спесь с нахалок. Инфекция гордо подбоченилась и встала в, по её мнению, подходящую к случаю позу «я злой и страшный рыжий конь… и что-то дальше в рифму там». Со стихами у неё не ладилось с детства, зато хитропланы пеклись споро, как горячие пирожки. 
- Вам придётся помочь мне устроить в городе эпидемию! – самодовольной улыбкой Готорн сейчас можно было посылать солнечные зайчики.  –  Здорово, правда?
Оттолкнув ногой пылесос, она повернулась к жестяному ящику и извлекла на свет второй флакон, почти неотличимый от первого. Никаких опознавательных знаков, ни буквенных обозначений, ни скрещенных костей на крышке – любой посторонний обыватель принял бы его за баллончик для взбитых сливок, и оказался бы не так уж и неправ. От смертоносной начинки наверняка ещё пахло ванилью.
- Усовершенствованный вариант чумы 1666 года, - похвасталась Инфекция, - стопроцентно заразный и практически повально смертоносный. Я надеюсь, что она успеет выкосить половину Виспершира до того, как за дело возьмётся эта грудастая выскочка со своим коньком-горбунком.
Что уж скрывать, предстоящая смерть части горожан от голода злила Джорджию куда больше, чем вероятность полномасштабных военных действий на мирных улицах. Будь её воля, она  и тотализатор устроила бы – исключительно из нелюбви к Голоду и её методам работы. Действует эффективно, никто не спорит, но до чего же однообразно. 
- Никаких переносчиков вроде блох, крыс или кошек, никакого помойного поветрия и антисанитарии.  Стоит распылить штамм на одного рядового призрака – и готово ходячее, простите, летающе-плывущее химическое оружие массового поражения.  А если уж взять несколько образцов… Вот вы, мисс Грей, работаете в Академии, не ошибаюсь? Никогда не приходило в голову раз и навсегда разделаться со своими студентами, м-м-м? По глазам вижу, приходило, так не сдерживайтесь, не сдерживайтесь же!
- Или вы, мисс Дэшвуд. Вариант с кондитерской тоже неплох. Попадались ли грубые клиенты? Кто-то недодал чаевых? Попытался ущипнуть? – жара в голосе подбавилось на порядок. Собственный короткий и весьма специфичный опыт работы в пекарне "Пальчики откусишь" придавал пространным рассуждениям гораздо больше искренности, чем раньше. - Теперь даже дышать в вашу сторону для них будет фатально.
- Да не напрягайтесь так, - пренебрежительно фыркнула она под конец. – Через… дайте свериться… четыре часа пятьдесят минут город полетит в тартарары так или иначе. Всегда веселее быть активными участниками, чем просто наблюдателями, скажите мне спасибо за одолжение. Апокалипсис - это весело!

Жуткие стены пытались окружить и раздавить в своих объятиях незадачливую таракашку, храбро и безрассудно движущуюся вперёд, навстречу Страшностям и Интересностям. Передвижение это, правда, было медленным и не подходило ни под один героический ритм, которые были известны Амелии, поэтому она просто сопела что-то невразумительное (возможно, когда-нибудь это станет хитом в тараканьем обществе – ведь любой шедевр изначально кажется всем несусветной глупостью!), время от времени прерываясь на то, чтобы ойкнуть и шарахнуться от очередной тени. Что, впрочем, не помешало ей впоследствии сделать «ой!» незаменимой частью готовящейся композиции.
- Ой…
Последний «ой» был особенным. Он не содержал в себе ни лирического настроя, ни перепуганных ноток. Это был скорее огорчённый или даже разочарованный «ой». Такой, какие обычно произносят после приготовления мясного рулета, в котором вдруг находится кончик хвостика соседского хомячка.
Таракашка затаилась, словно бы почувствовав впереди чьё-то присутствие. В соседнем помещении явно слышались чьи-то голоса! Усы задрожали. С одной стороны любопытство с усилием подталкивало Насекомуса вперёд. С другой – а вдруг человеки увидят её и прихлопнут? Как хорошо, что тараканы думать не умеют, иначе Амелия прямо сейчас развернулась бы и убежала подальше.
Облизнув пересохшие губы, девочка осторожно заглянула в комнату. За те долгие годы, что она забредала в гости к доброй половине Виспершира, Амелия успела как следует отараканиться: зачастую хозяева не имели никакого понятия о неожиданной гостье до того самого момента, как она, нагостившись, начинала собираться домой.
Вот и сейчас девчушка скользнула вперёд бесшумной тенью, с опаской поглядывая в сторону жутковатой на вид тётеньки, объясняющей что-то стоящей неподалёку статуе.
- Чудила… - заключила Ами. Мистер Крепышкин больно кольнул палец в ботинке, наверняка соглашаясь.
Юркнув было за стол, таракашка вдруг встала столбом, роняя на пол слюни. Живот моментально напомнил о том, что не принимал гостей с самого утра. Прямо пред её носом стояло… сказать честно, она понятия не имела, что это было, однако выглядело оно аппетитно! Да ещё и… ко всему прочему, оно ещё и разговаривало!
«Волшебная сгущёнка!» - догадалась таракашка, внимательно вглядываясь в странную субстанцию внутри не менее странной банки.
Стоило ли обдумать это и вынести из слов Таинственной Зловещей тётеньки хоть какие-то мысли? Возможно, Амелия именно так бы и сделала, если бы на данный момент не была таракашкой. Наверняка ведь никто не огорчится, если она попробует разбросанные по комнате вкусняшки первой?
Недолго думая, Насекомус сцапала банку и первый попавшийся флакончик под руку флакончик, со всех ног бросившись к выходу из комнаты. Тараканья вылазка удалась! Остальные насекомыши наверняка будут ею гордиться!

- Времени в обрез, не до наборов добровольцев и расклеек объявлений, - буркнула Джорджия. Проблемы, проблемы, снова и опять проблемы.  Они издеваются?  - И откуда мне знать, я живой-то никогда не была…
Теория о том, что со смертностью люди теряют большинство своих недостатков и уж по крайней мере перестают размениваться на мелочные запросы и предрассудки, рассыпалась в прах, едва только похищенные открыли рот.  Что за обывательские замашки! В чём смысл послесмертия, если барахтающиеся в преддверии вечности души продолжают рассуждать о профсоюзах, рождественских праздниках и Хаос знает чём ещё? И зачем, чёрт подери, призраку деньги? Может, вправду нужно было подумать в тысячу первый раз, прежде чем выбирать для эксперимента неблагонадёжный материал. И переключиться, скажем, на черепашек. Или, наоборот, вспомнить старые добрые методы распространения заразы комарами — были малярийные, стали бы чумные, всего-то дел. Если бы  Инфекция могла подпустить к себе крохотного муравья и обойтись без (будем честными) поросячьего визга, её жизнь и смерть всех остальных стала бы намного легче.
Вот никогда, никогда нельзя обойтись  без десятикратных переливаний из пустого в порожнее. У неё плохо получалось объяснять очевидное; одна простенькая демонстрация стоила любой речи и не оставляла места для дурацких вопросов, но где сейчас взять другой город для показательного развала?
- Работать вам всем скоро будет не не с кем, а негде! -  рявкнула Готорн, скрестив руки на груди. Чем-чем, а хладнокровием в таких ситуациях она не отличалась.  - Я ведь чётко дала понять: Висперширу кранты, так или иначе. Даже если мы провозимся дольше и не успеем на вечеринку, пунш подожгут без нас. Останется только локти кусать!
Раздосадованная Джорджия скрипнула зубами и скривилась так, будто унюхала аромат икебаны трёхмесячной свежести.  Но и после двух-трёх якобы успокаивающих выдохов вонь из-под носа никуда не делась. Опомнившись, девушка оглянулась вокруг и заметила источник благоуханных миазмов: на кофейном (или журнальном? Как вообще можно было точно понять, что скрывается под полуметровым слоем пыли!) столике гордо возвышалась ваза с трогательным букетным скелетиком, плавающим в тухлом болотце. По всем признакам, цветочный веник приказал долго жить  ещё в первый день вселения в дом Джоэла и стоял тут с тех пор, покинутый, никому не нужный, но до отвращения приметный. 
«Да, в самом-то деле!»
Руки в защитных перчатках нещадно зачесались. С одной стороны прибежище Мора не минует участь всего остального, так что пытаться навести здесь порядок всё равно что подстригать лужайки в Рукисаки перед ядерной атакой. Бессмысленно. С другой стороны, уязвлённое самолюбие требовало своего: в эту самую входную дверь она долбилась прилежней дятла, однако успех пришёл только в самом конце. Глаза горят и цель близка, всего два шага до броска: шаг влево, к пылесосу, шаг вправо – к загаженной мебели, пара целенаправленных движений – и у неё появится возможность пилить брата описаниями последних мучительных корчей домашних пылевых клопов ещё на сотню лет вперёд.
Такое стоит любых Апокалипсисов в мире.
Кофейный (или журнальный) столик на поверку оказался аккуратной стопкой выглаженных носков, обросшей солидной грязевой бородой со всех сторон. Праздничное настроение Инфекции резко спало, зато боевой дух конкретно зашкалил, да так, что из ноздрей пошли клубы огненного дыма безо всяких там трансформаций.  Всё и все не просто отошли на задний план - были выдворены до лучших времён. Сперва смахнуть пыль здесь и там, потом вынести и помыть – помыть и продезинфицировать, а не выбросить, как бы ни хотелось. Ещё вычистить коврик, иначе выбегающая из комнаты девчонка подняла в воздух тонну пыли… Стоп.
Откуда ещё это взялось на её голову? И куда поскакало с её драгоценной чумой и не столь ценной банкой?! Последний вопрос огорошенная Инфекция умудрилась задать вслух.
- Куда! - раненым буйволом взревела Джорджия вслед воровке. Вообще-то на раздумья и вопросы не оставалось времени. С запоздалым пониманием она швырнула злополучную вазу в маленькую движущуюся мишень и тут же рванула за девчонкой. - Ст...! ..?!
По правде говоря, ей не стоило сниматься с места настолько быстро, тем более обгонять по прямой собственный боевой снаряд.  Над головой зловеще звякнуло: окрылённая первым и последним полётом ваза радостно поприветствовала косяк, рассыпавшись на сотню осколков. В тот самый момент, когда торжествующая Инфекция ухватила негодницу за шиворот, на них обрушился стеклянный водопад вперемешку с останками ромашек.  Девушка крепче, до мёртвой хватки, прижала к себе добычу, но устоять на ногах не смогла, как и поймать выскользнувшую банку. Призраконепроницаемое стекло вовсе не было противоударным.  Кто там верит, что посуда бьётся к счастью?
- Что такое со всеми вами? Дайте спокойно поработать!  – эффект от возмущённого вопля изрядно попортило судорожное отфыркиванье; вода попала ей в нос, намочила чёлку так, что та надёжно залепила глаза, да и с уха, кажется, свисал одинокий стебелёк. Она уберёт его, честно уберёт, сразу же, как задушит  одну юркую и не в меру любопытную малявку.  Если пойманная с таким трудом Эванеска сбежит, Инфекция знает, как её заменить прямо здесь и сейчас. – Как ты вообще здесь оказалась? Нет, что важнее, отдай мне эту штуку, сейчас же!

Мало того, что делали привлекательное в принципе деловое предложение, так еще и шоу с невероятными погонями устроили. Было, о чем подумать. Хотя перспектива заражать ни в чем не повинных жителей Виспершира Авроре до сих пор претила. Они ведь по большей части ни в чем не виноваты. А если и найдутся какие-либо провинившиеся, то уж точно не до такого уровня, чтобы их сразу и чумой. Сдавать их в полицию было гуманнее, что ли.
Как бы то ни было, действо продолжалось, и Дешвуд даже успела пожалеть, что обездвижена и не может принять в нем непосредственное участие. Правда, непонятно, кому помогать и стоит помогать ли вообще, потому что, похоже, окружающие прекрасно справлялись и без ее, Авроры участия. Посуду, вот, бить начали - это наверняка к счастью. Суеверия, суеверия...
- А мне кажется, что если на ребенка кричать, то он хотя бы из упрямства будет делать по-своему, - заметила девушка, наблюдая за этой сценой.  Не то, чтобы она была прекрасным педагогом, но нахождение в стороне от эпицентра позволяло мыслить чуть более трезво.
Освободилась Эванеска, продолжившая вещать что-то насчет договоров. Аврора лезть не стала. Она и при жизни не особо разбиралась в бумажках, теперь же по привычке продолжала жить по этой же схеме. Договор о найме у нее был один, в кондитерской, и призрак искренне полагала, что никому не понравится, если клиенты начнут вымирать как последние мамонты. И причина такого вымирания обнаружится даже не в счастье от чрезмерного употребления фирменных пироженок.
- Работать на праздники вредно, - вздохнула Аврора. - Почему Апокалипсис нельзя устроить, скажем, в июле? Замечательный месяц - июль. Самое то для массового умертвления. К тому же душно и жарко, многим и без того хочется только повеситься... А тут Рождество. Ну совсем не вписывается чума в графики.

Все, кажется, замерли, приготовившись ждать, пока девяносто-блин-блин-блин-четыре (какое оригинальное числа! Интересно, сколько это миллионов подразумевалось?) превратится в ноль-блин-блин-блин, но превращение это как-то больно быстро произошло. С другой стороны, это, кажется, математика больших цифр, и с ней Эванеска связываться не особо желает, так что и своих возражений против столь быстрого конца отсчета она решает не озвучивать.

-Я против завершения переговоров! Мы еще не пришли к обоюдовыгодному заключению! – кажется, как бы она не хмурилась и не надувала щеки, ее никто тут всерьез не воспринимает. Даже вон, Аврора, все больше размышляет о тяготах предстоящих летних месяцев, чем слушает без сомнения куда как более осмотрительную товарку по несчастью.  Впрочем, размышлять о превратностях судьбы долго Эванеске не дали: появление лошади, стоит признать, было достаточно эффектным для того, чтобы привлечь ее внимание.
Пещера. Лошадь (стоит признать, весьма привлекательная на вид, может, худоватая, зато с отличным  Веселым Рождером на попе – с лошадиной анатомией у нее было еще хуже, чем с математикой). А куда пропала та негодяйка, проявившее столь возмутительное неуважение к призрачно-трудовым правам?
-Девочка – это уже Эва вступает в беседу: - статистика убедительно доказывает, что доверять говорящим лошадям не стоит. Ты много знаешь честных говорящих лошадей? То-то же, я тоже ни одной. И статистика ни одной не знает. И вообще, она хочет использовать детский труд. Это незаконно и даже хуже, чем попрание прав призраков. – она старается привлечь внимание ребенка к себе. Уж если эта лошадь с удивительно знакомым голосом все-таки решила устроить апокалипсис, то пусть делает это, уважая законы. – И зубы у нее какие-то… подозрительные. – это она уже скорее себе, чем ребенку. Кажется, их педагогические таланты с этой лошадкой были примерно на одном уровне.