В мозгу психиатра сейчас играл вальс, что было очень тревожно. Внешне он оставался невозмутим, внутренне же дирижировал огромным оркестром, полностью отдаваясь на растерзание музыки. Огромные барабаны отбивали тревожную дробь, трубы выдували серебро, а взгляд метался по комнате, пытаясь охватить все триста шестьдесят градусов пространства и ещё около пяти градусов дополнительно того же самого. Чем было вызвано неожиданное подключение к радио Виспершира, о котором Херринг даже не подозревал? Очевидно, что покупка нового стола из железного дерева несказанно скрасила настроение немного унывающему демону.
Часы напротив стола, столь удачно скрытые за горой книжек по психоанализу за один эре, показывали восемь с копейками. В понятии Франка, под копейками подразумевались полчаса, которые вот уже двадцать восемь минут наступили и продолжали победно наступать. Ловец духов, столь удачно перестроенный в неработающий ловец фантазий и сновидений, успешно пылился под древней вазой династии Дзинь, которая была преобразована в симпатичный декоративный чайничек. Где-то над ней висел китайский фонарик из папье-маше, приобретённый в антикварной лавке в удивительной и невообразимо далёкой стране. Невообразимо удивительная и далёкая страна была буквально через дорогу, напротив клиники Андраса. Денежное дерево, было особенной гордостью душеведа всего города. В особо невесёлые и скучные моменты своей невесёлой и грустноватой жизни, Франк прикреплял скрепками денежку к картонному стволу, тем самым себя несказанно радуя. И что, что деньги были настоящими? Херринг богат, ему можно.
Через две минуты наступило полвосьмого, которое длилось, при учёте последних изменений, вот уже как тридцать минут. Первым в дверь вошёл перегар. Несильный, слабый, неощутимый для человеческих, но не демонических ноздрей. Затем подтянулся кислый запах табака или чего там добавляют в импортные дорогие сигары. Вслед за ними подтянулся и их обладатель – до дрожи в коленях неинтересный мистер Росситер. За ним уже подтянулись его проблемы и комплексы, которые по отдельности не представляли из себя ничего стоящего.
- Доброе утро, мистер Кеннет, надеюсь, вы подготовились к нашему сеансу, - мягко отозвалось кресло, явно застигнутое врасплох. Франк, слившийся на долю секунду с кожаной обивкой, поступил так же, правда, потом сокрушался, что Шаху опять удалось произвести незапланированную атаку. А ведь Андрас готовился!  Подготавливался, ждал, подбирал момент и всё равно мусье Росситер пришёл неожиданно на запланированный сеанс психоанализа.
- Нет болезни, которая бы не лечилась в наше время, - заверил Франк отчаявшегося собрата, про себя же замечая, что никто не спасётся и не излечится.
Услышав условный сигнал, Херринг, не теряя лица человека, одухотворённого созерцанием пустоты, достал из-за стола бутылку фиски пыльного года и два фужера. Так же отстранённо открыв, разлив и закрыв бутылку, психиатр даже не притронулся к своей порции. Он молчаливо и без затей, а главное ненавязчиво, буравил лицо своего пациента, выискивая стыдливые глаза. Или они были бесстыдными? Да какая разница, всё равно нужно было эффектно смотреть в лицо и вызывать приступ неконтролируемой паники. Может хоть тогда Шах разговорится.

Мистер Росситер выбрал тактику воздержания. Прямо как на предыдущих тысяча с хвостиком сеансов, не проявив и капельки оригинальности. Франк особо и не настаивал на новых фокусах, но даже ему хотелось бы видеть что-то экстраординарное. Выпрыгивание клоунов из рубашки или голуби, вылетающие из ушей. Впрочем, подошло бы и чистосердечное признание в деле об краже сладких рулетов. Непонятно только одно, как полицейская листовка добралась до кабинета Херринга. Ну не в окно же залетела!
- Всё там же и всё столько же, – прищурившись, выдал демон, эффектно выкладывая ещё один козырь на стол. Это была пачка сигар. Самых дешёвых, по меркам Андраса, но для простых смертных они были по-прежнему недоступны. Словно невзначай, он приоткрыл пачку и демонстративно выдвинул одну. Глаза же продолжали наблюдать за реакциями Шаха, а мозг пил кофе и пытался проснуться, прежде чем начнёт истерично печатать статьи, на вроде "Он сдерживает себя!" или "Алкоголь - лучшее средство для воздержания!".
- Может быть, закурите? - провокационно вытаскивая безмятежную сигару, невинно поинтересовался Франк у своего испытуемого.
- В любом случае, хотите вы того или нет, но мы начинаем наш сеанс, - Херринг поднялся со своего кресла и пошёл в направлении шкафчиков. Вся конструкции грозилась рухнуть на ближнего своего, при этом демонстративно раскачиваясь из стороны в сторону. Выудив из ящичков необходимые инструменты для пыток, как то листы с тестом Блинзека, шарик-самокрутку, две эбонитовые палочки и лакмусовую бумажку, Андрас благополучно и без происшествий вернулся к себе за стол. Там же он разложил свои принадлежности, очевидно решая, с чего начать на это раз. Тесты Блинзека, конечно, вещь потрясающая, но буквально через сто сеансов, подопытный запоминает правильные ответы и тест становится совершенно бесполезным. В тайне ото всех, психиатр дорисовывает новые вопросы и фигуры, а потом проверяет их на других пациентах. Шарик-самокрутка тоже вещь неоднозначная, потому что надоедает он уже к концу пятого занятия, зато на следующий сеанс больной с удовольствием берёт его в руки. Секрет эбонитовых палочек так и не открылся психологу, хотя каждый вечер он в поте лица пытается заставить себя встать с дивана и узнать тайное предназначение палочек. Лакмусовая бумажка служила как простейший детектор правды. И она всегда указывала, что больной нагло врёт.
Методика Херринга тоже была своеобразной, а поэтому заслуживающей особого внимания. Хоть он и прочитал множество трудов великих психоаналитиков, предпочитал он только одну методику, почерпнутую в далёких заснеженных краях в каком-то иглу. "Что вижу, то и пою" - всегда оправдывала себя, поэтому Андрас даже и не думал менять свою тактику.
- А теперь давайте поговорим о настоящих ваших проблемах, - заявил демон, подготавливая морально своего собрата к начавшимся пыткам, - Все ваши теперешние проблемы, они прямиком из детства. Трудный подростковый период только усилил воздействие влияющих трудностей, выделяя особняком лишь одну проблему. Проблему родителей и детей. Итак, дорогоуважаемый Кеннет, давайте начнём вспоминать прошлое. Оно ведь вам нужнее..
- Начнёте юлить, стоимость нашего сеанса начнёт плавно возрастать, - ничуть не лукавя, предупредил Херринг, подготавливаясь к обильному вранью.

Франк не переставал коситься на свою лакмусовую бумажку. Она вот уже десятый год утверждала, что пациенты врут и не краснеют прямо в глаза. "Может, стоило поменять её на более новую? Кажется, она немного устарела..."
Шах продолжал заливать мозги Херринга информацией. Если бы Андрас был обыкновенным человеком или даже необыкновенным, то он бы не продержался и пятнадцати минут. Обнако, демоническое происхождение давало свои плюшки: вся речь Росситера воспринималась спокойно и в крайней степени лениво.
- Не вопрос, - спокойно заметил психиатр, открывая шуфлятку стола и доставая набор цветных карандашей и приличную стопку чистой бумаги. - Не можете сказать - рисуйте.
Кеннет продолжил словоизлияния. Если бы Херринг служил в секретных спецслужбах, он бы давно уже взял на заметку этого подозрительного типа. Но выгодное предложение так и не поступало от отмалчивающихся спецслужб. Это значило лишь одно - сведения бесценны. Их даже не продашь за пару эре на чёрном рынке, потому что использовать их не представляется возможным. Ну, кому, допустим, надо знать, что хозяин лавки древностей - демон? Или что он показушно страдает от невысказанности своих эмоций и предрасположенностей? Даже Херрингу не было любопытно узнать, чтобы было вначале. Вроде, вначале было Слово. Или Буква. "Или может звук? Или кто-то крутил барабан..?"
Андрас созерцал своего пациента, как можно было наблюдать за кроликами. Они милые, пока не покушаются на твое личное пространство, с бешеной скоростью воспроизводя своё потомство. Они пушистые и мягкие, пока не грозятся перегрызть горло своими длинными зубами. Нет, Шах даже отдалённо не напоминал кролика. Ну разве что чуть-чуть.
- Так значит, первоначальное ваше имя - Шахзаде? Любопытно, - совсем без любопытства в голосе поинтересовался психоаналитик, с грустью наблюдая за лакмусовой бумажкой. Похоже, та необратимо высохла, загубив десятки лет работы. - Значит, арабы дали вам имя. Хорошо. Но это ведь ещё не самое начало, верно? А вы, если мне помнится, хотели узнать, кем же были ваши родители.
"А тебе оно вообще надо? Вот я знаю, кто у меня мать и мне от этого в основном холодно. Хотя носочки она вяжет тёплые. С оленями. И одежду покупает хорошую.. Но всё равно холодно." Херринг ради своего удовольствия поскрипел ещё немного креслом. Видя необходимый результат на внешности Шаха, Андрас слегка поуспокоился, но скрипеть не перестал.
- У вас акустическое расстройство внутреннего уха. Скрип - символ проблемы, которая тревожит вас. На самом деле, кресло совершенно беззвучно. Возьмите шарик, - Херринг заботливо вложил предмет в руку Росситера и продолжил елозить на стуле, скрипя ещё больше и громче. - Он вас раздражает, не так ли? Это ваше подсознание пытается до вас достучаться. Похоже, оно уже перепробовало множество вариантов вашего "пробуждения". А сейчас выбрало такое, отчего вы точно не сможете отмахнуться.
Неожиданно пошли слова благодарности, что слегка насторожило корыстного Франка. Обычно подобные слова могли означать, что клиент усыпляет бдительность своего лечащего врача и попытается сбежать при первой возможности через окно. Или дверь, что очевиднее.
- Я в этом не сомневаюсь, - пристально наблюдая за телодвижениями Шаха, отозвался психиатр. - Попробуем методику гипноза. В прошлый раз она хорошо себя зарекомендовала. И вы от меня совсем ничего не утаили. А я ведь часто вам напоминаю, что я ваш друг, я могу помочь вам...

Херринг держал себя в руках очень умело. Ему могли бы позавидовать монахи, хирурги или инструктора по вождению. Он прохладно воспринимал попытки Росситера спутать или сбить с толку. В особенности, когда хозяин ломбарда начинал сходить с пути истинного.
- Отклонено, - холодно отрезал Франк и объяснил почему, - В вашем случае групповая терапия неуместна, так как ваш случай.. особый. Ни у одного наблюдаемого мною пациента, нет столь богатого букета расстройств, который вы собирали на протяжении.. в общем, очень долго. Тем более, понимаете ли вы всю ответственность при участии в групповом динамическом сеансе? - закономерно поинтересовался Андрас, и совсем не давая шансов на хотя бы вялый ответ, ответил за Шаха: - Не думаю. А поэтому, вас ждёт гипноз. Не переживайте, будет не больно.
Психолог медленно поднялся со своего кресла и благосклонно-спокойно улыбаясь, положил на стол обыкновенные часы на необыкновенно длинном ремешке-цепочке. В тоне же сквозил холод от вынужденного дружелюбия и понимания, хотя демон не кривил душой, ему было немного жаль Шаха. Чтобы Кеннет мог оценить, что его ожидает в ближайшие минут десять точно, Херринг слегка пододвинул объект для пыток. Дав полюбоваться необычной цепочкой, Франк с ловкостью фокусника переместил часы в свою руку (всё просто, они просто были привязаны тонкой леской).
- Итак, устройтесь поудобнее в своём кресле и постарайтесь успокоиться, - подсказал Франк, возвращаясь к шкафчикам и открывая самый левый и нижний во всей конструкции. Изрядно покопавшись, вспотев не раз с лишним и находя не те инструменты для дознания, Херринг начинал расстраиваться. Однако он быстро повеселел, когда нашёл то, чего так сильно не хватало на сеансах. Чтобы пациенту было ещё удобнее и комфортнее в своём ложе, лично психиатром были разработаны ремни из плотной и прочной кожи с красивыми украшениями. Вроде бы, это были маленькие бриллиантики и рисуночки каких-то древних ящеров. А, да какая разница, когда ты уютно связан и часы на цепочке вводят тебя в транс?
Целей у психоаналитика было две. Одна - всё-таки сдвинуться с мёртвой точки в исследованиях. Вторая - узнать, где деньги лежат и где ключи от этого помещения. Движимый этими благородными миссиями, Андрас был уверен в своём успехе. Если не в одном, так хотя бы в другом.
- Эти ремни необходимы.. чтобы вы не повредили чего-нибудь. Или не попытались меня ударить. Словом, исключительно для вашей безопасности. Мы же не хотим, чтобы вы под гипнозом выпрыгнули из окна и ограбили банк? – улыбаясь, заметил Франк, легко позвякивая ремнями. Но идею с банком он запомнил, на всякий случай. Нет, конечно, лучше использовать своих клиентов для разборок с другими псевдодокторами. Так надёжнее.
- Поверьте, вам ничего не угрожает. Если вы не будете оказывать сопротивление, конечно, мистер Шах, - заверил психолог, дружелюбно размахивая часами одной рукой, а другой галантно поддерживая злосчастные ремни безопасности.

Существовало как минимум три варианта развязки событий на поступившее предложение от лица (и, вероятно, души) Кеннета.

В первом варианте Франк не купился на льстивые речи своего пациента. Наоборот, он холодно отреагировал на все комплименты и попытки лобзания своих пяток. С решимостью атомного ледокола он заявил Росситеру, что он слишком много на себя берёт, хотя и приятно столь щедрое внимание к ненаучной жизни психиатра. Затем, превозмогая лесть и коварные эпитеты, он благородно скрутил  крепкими ремнями своего подопечного и, наконец, решил положить всему этому конец, продемонстрировав нехитрые навыки гипнозонаведения. "Как-то всё слишком просто. Он даже и не сопротивлялся. Почти."
- Ваши веки тяжелеют, вам хочется спать. Ваше тело наливается свинцом, ваши руки слабеют, а ноги больше не слушаются вас. Голова становится ватной и легко воспринимает только лишь мой голос, - забубнил Херринг, не теряя чувства ритма. Текст он произносил так, будто читал его с бумажки, собственно, так и было. Станет ещё психолог текст учить, вот уж!
- Теперь я досчитаю до трёх. Один. Мир вокруг вас блекнет и исчезает. Растворяется в пучине повседневности и неизвестной серой массы, которая не внушает вам опасений. Два. Вы сидите на неудобном кресле под палящим солнцем. Зонтик от ультрафиолета уносит с ближайшей песчаной бурей. Три. Пустыня сереет и сливается с горизонтом.  Вы спите.
Андрас удостоверился, что Шах полностью отключился, бодро похлопывая по карманам в поисках налички. В одном из карманов его ждал сюрприз в виде купона на бесплатное приобретение жвачки. "Тоже ничего", - прагматично заключил мозг демона.

Во втором варианте Франк купился с потрохами на одно льстивое, но очень лестное замечание. И хоть психоаналитик видел, что Кеннет его просто дурит, оттягивая неизбежное, Херринг не мог не среагировать.
- Хах, вы читали такое старьё? Когда это было.. – Андрас мечтательно закатил глаза, в деталях помня, когда именно это было вплоть до секунд. – То интервью было полной неожиданностью для меня. Я как раз работал над серьёзным случаем бумагобоязни, когда эта репортёрша нагло ввалилась в мой кабинет. Беднягу так и не спасли.
Херринг помолчал на том месте, где полагалось уточнить, кого конкретно не спасли и кто дописывал потом интервью. Поправив волосы и деловито пригладив неровную небритость, Франк погряз в пучину воспоминаний.
- А что же касается столь оригинального выбора... Понимаете, с поднятия на земную твердь всегда в голове блуждают какие-то мысли. Что у наших коллег сверху, что снизу. Меня посетила гениальная идея помогать людям, но, разумеется, корыстно. Платная медицина, платное образование, платные услуги. Это всё так замечательно, что просто глаза разбегаются перед выбором. Выбор пал на психологию, когда страждущий задавался вопросом, является ли его жена ведьмой. Я помог решить эту дилемму, посоветовав спалить всё селение. Красиво горело…
- Но я отвлёкся. Ведь выбор основывался не на платности, вернее, оплачиваемости моего труда. А на приобретении красивых безделушек на мою заработную плату. Допустим сейчас, я на одной из этих самых безделушек  сижу, - заметил Андрас, любовно протирая своим пальчиком кожаную обивку кресла.
Думать о сеансе гипноза психиатр благополучно позабыл. Росситер умело надавил на небольшое слабое место - и вуаля: Херринг послушно рассказывал о своём обоснованном и взвешенном решении.

В третьем варианте на Виспершир неожиданно падал метеорит, в результате приземления которого никто не выжил, кроме привидений, конечно. Ну и золотых рыбок, которых мама некоего Дарвина спустила в унитаз за минуту и тридцать восемь секунд до этого знаменательного события. Уже направляясь по сточным водам канализационной системы города, золотая рыбка по кличке Пупс неожиданно пришла в себя. Оценив окружающую обстановку как «выше ожидаемого», Пупс безвременно почил, отравившись водами, текущими от Универсального Завода по Производству Всего. Так что, пожалуй, да, никто не спасся.

А теперь, когда были озвучены все три варианта, делайте ваши ставки, господа!
Так как первая теория была слишком фантастической, то господа, поставившие на неё, автоматически проиграли.
Выиграли же те, кто поставил на вторую версию. Да так всё и было, чего греха таить?
Приверженцам третьей теории рекомендуется пройти диагностику с Франком. "Наша диагностика - самая лучшая диагностика в мире!"

Больной и, возможно, о, только лишь возможно, но очень даже не исключено, душевнобольной Кеннет, кажется, отходил. Куда – спорный вопрос, но Херринг мог с гарантией заверить, что в дебри подсознания, где на нестриженых газонах резвятся потаённые желания, а за ними по пятам следуют охотники из отряда «Совесть».
Неожиданно подопытный подал признаки жизни, грозно замахал руками (явно в поисках чужой шеи), забарахтался, будто тонул, резко успокоился и безмятежно распахнул очи, чем несказанно взбудоражил воду, стоявшую в чайнике.
- Зачем вы вспомнили мою мать? – сконфузившись, поинтересовался лекарь душ, с любопытством стирая защитный код на лотерейном билете. Опять выигрыш был минимальный на столько, что не хватало на ещё пачку таких же билетиков, гора которых уже лежала по правую руку от Франка. И нет, он не ходил во время сеанса на улицу за этими самыми билетами, не подкупил очередь за ними и совсем уж нет то, что он возвратился в свой кабинет как ни в чём не бывало.
- Мою мать вспоминать будем на другом сеансе, на вашем же, мы пытаемся вспомнить Вашу мать. И всех остальных родственников, вплоть до пятого колена, если в этом, конечно, есть необходимость, - всё так же сокрушённо отзывался Андрас на единственный вопрос от Шаха. В это же время он стирал ещё одну защитную полосу и опять почти разочаровывался в своём невыигрыше.
- Что же касается моей мамы… гм, я предпочту обойти этот вопрос стороной. Да прекратите же вы меня обнимать! – повысив голос (немного), заметил Франк на все эти обжималки, за которые денег не платят. Это, возможно, и замечательный рекламный ход, но тогда нужно преодолевать лёгкое отвращение к обниманию с мужиками, которые даже не нравятся. Не то, чтобы так сильно, но просто Росситер был крайне нейтральным на общей шкале впечатлений от впечатлительного психиатра.
- Вернитесь на кушетку. Раз уж заговорили про мать, выкладывайте, что вам удалось вспомнить.
Херринг с сожалением посмотрел на непочатую гору лотерейных билетов и, тяжело вздохнув, но очень тихо, вернулся всем своим естеством к своему подопечному и приготовился внимательно слушать и записывать. Особенно записывать. Демон очень любил записывать информацию, касающуюся исключительно его пациентов. Делать все эти заметочки, пометочки, ставить закорючечьки и отмечать крестиком тех, кто уже был использован в чём-то. Так что записи психоаналитика скорее компромат на него самого, а не на приходящих изливать душевные муки.
"При чём здесь Лилит? Почему она всегда причём? Какая у неё связь с Шахом? И что это всё означает? Этого Росситера нужно утилизировать по назначению. Например, заверить, что устроить бойню в полицейском участке - самое оно. Или, что съев тысячу шоколадных батончиков, а потом запив их разбавленными химикатами, он вспомнит своих родителей... Хм, интересно, конечно, но тогда я потеряю такого хорошего клиента!" На лице Херринга, прямо в области лба, дрожала коррумпированная жилка, которая лихорадочно придумывала, куда можно сплавить Кеннета и при этом отлично покататься за чужой счёт.

Лицо Франка слегка перекосило от испытываемых эмоций. Он открыл рот лишь однажды и то только затем, чтобы кислорода хватило. После поглощения воздуха ещё одним способом, рот снова закрылся, а брови медленно поползли вверх от удивления. Самообладание вернулось довольно быстро, избив остальные чувства по отношению к Росситеру. Скучающая безмятежность от познания мира вновь вернулась на мордашку демона, сближая если не духовно, то психологически с монахами, девиз которых: "Всё тленъ".
- Что вы, я люблю каждого своего пациента, - "но больше деньги", - И они мне все дороги как память. Недолечиваю? Что вы. Это у вас от нервов, психоз, так сказать. Паранойя на почве недолюбливания со стороны окружающих. А это уже симптомчик.
Херринг просто светился от излучаемого добра в диапазоне, в котором обычно облучает радиация и намекает вашим органам и коже, что им конкретная хана. Если же убрать слой радиационных порывов доброты, которые с завидной периодичностью пульсара омывали несчастных присутствующих, слой дружелюбия из вязкого жидкого азота, засасывающий и охлаждающий до состояния нестояния, и слой щедрости из огромной чёрной дыры, от которой невозможно было спастись, то в целом, Андрас оставался безжизненным и неактивным ядром затухающего солнца. Опустив остальные забавные астрономические сравнения и метафоры, можно сказать, что психиатр был так же безобидно опасен, как и крокодил в ванной, особенно, если перед этим намекнуть рептилии, что она занимает слишком много места и моется слишком долго.
- Удачу? Хм, кто вам такое сказал? И существует ли удача на самом деле? – почти что лукаво, риторически вопросил демон, загадочно улыбаясь. - Меня не интересует выигрыш, меня интересует получение удовольствия. Дело не в деньгах. Дело в том, на что они тратятся. Вам ли это не знать, месье Кеннет. Прибыль нужна лишь для получения удовольствия. И чем больше счастья нужно, тем больше нужно вложить. Стандартный закон сохранения энергии под пунктом одиннадцать дробь восемь.
И Херринг ведь совсем не врал. Ему действительно нравилось тратить деньги на красивые и функциональные безделушки. Желательно, что бы игрушки были очень дорогими и не каждый мог себе их позволить. Или были такими, что они находили свой дом только в лице Андраса, а остальным доверительно показали язык.
"Кажется, этот пройдоха опять что-то задумал. Вон, какой мыслительный процесс развернул, я даже отсюда ощущаю вращение колёсиков в его мозгу. Интересно, а в его сером веществе есть колёсики?" Франк задумался о феномене инородных тел в головном мозге, которые бы помогали быстрее думать. Тут же в памяти всплыли пятнадцать жертв исследований, черепная коробка которых была раскрыта и свидетельствовала лишь о наличии вещества, напоминающего по форме брюссельскую капусту. По вкусу это была скорее протухшая колбаса из собачки. "Или из лошадки? Никак не вспомнить."
- Вы так щедры, - счётчик эмоциональности показывал, что больной скорее мёртв, чем жив. – Хм, думаю, вреда от этого большого не будет, если я скажу. Двадцать девятого февраля я пришел с нашего основного места работы на это место. Если же пользоваться данными местного календаря, то вообще родился я первого января. О, я догадываюсь, зачем вам нужна дата.
- Увлекаетесь гороскопами? – невинно поинтересовался Франк, понимающе улыбаясь, - Видите? Не у меня одного есть маленькие нюансы в этой человеческой жизни, так что не вам упрекать меня.

Франк с грацией статуи Карлика Водоносского молча наблюдал за мысленными метаниями своего пациента и даже не думал мешать. Времени ещё было очень много в распоряжении, а шоу обещало быть интересным и прибыльным. Уголки губ невозмутимого психиатра дрогнули в ухмылке, ознаменовывая окончательный и бесповоротный укус с большую половину своей жертвы.
- Да? Никогда бы не подумал, - почти не переигрывая удивился Херринг, умудряясь играть роль заинтересованного врача, - Страдаете? Тогда медицина обязана вам помочь! Но есть несколько нюансов. Правильно ли я вас понял, что вы хотите женское тело? Правильно ли я понял, что в душе вы женщина и подсознательно тянетесь к мужчинам, но отрицаете эту тягу? И правильно ли я вас понял, что возможно, очень даже не исключено, в самом ближайшем времени вы станете миссис Росситер? Или, о, простите, как там второе имя вашего избранника? Уверен, у вас будут чудные дети.
С улыбкой свахи-сводницы, обнаружившей приятное неведение своей подопечной и столь завидного жениха, Андрас мягко, но настойчиво продолжил вещать, намекая, что лучше оставить как есть:
- Женская психика крайне нестабильна, будут эмоции, уныние, апатия, желание смерти недругам-подругам и прочее. Так же придётся поменять магазин, в котором вы затариваетесь. О, и ещё кое что. Технически, в физическом плане, вы будете женщиной. Но в метафизическом, вы останетесь мужчиной. А это приведёт к тяжёлым последствиям, ведь вы будете вынуждены делить одну кровать с другим мужчиной и периодически делать детей. Но я думаю, вы справитесь. Раз вы так хотите быть женщиной... Думаю, это решение за вами укрепиться, когда слизкий розовый ребёнок будет вылезать из вашего чрева, окропляя кровью и внутренностями чистые простыни.
- Но вот в чём проблема, ваш избранник будет вам изменять. У вас будет тяжёлая депрессия, которую вы попытаетесь утопить в алкоголе. Или наркотических веществах. Так как у вас остаётся демоническая природа, вам не грозит умереть от передозировки или от беспробудного пьянства. Но тело будет дряхлеть, стареть и умирать. Никакие пластические операции не спасут. Вы заплывёте жиром, станете некрасивой кашёлкой, дряхлой старушенцией с пагубной страстью к мужским детородным органам. Вы этого хотите, Шах? Я могу это обеспечить. Мне не жалко помочь хорошему человеку.
Херринг светился как стоваттная лампочка. Если бы он был из четы ангелов, то сейчас бы прорезался нимб где-то над головой, а акустическое эхо помещения, пропевало бы сейчас "Алилуйя!". Однако, Франк был демоном до мозга костей, поэтому если что сейчас и пело, так заунывно про слоника, который попал в ад.
- О, - только и смог ответить дипломированный и номинированный на Оскал специалист, - О.
В это возгласе без всякой эмоциональности, просто как подведение скучных итогов подтасованных еженедельных выборов президента читального клуба, слышалось безразличность и лёгкое раздражение к происходящему. "И надо же было мне этим гадам обеспечивать лечение от мании преследования. Нужно было сказать, что утонув, их никто не найдёт. А, подождите. У них была долгосрочная программа "Концы в воду". Сыграть в утопленников они должны были вчера-сегодня."
- Теория струн гласит, что в один прекрасный день рояли выйдут на тропу войны, тем самым попытавшись свергнуть своих правителей. И в тот же день, когда последний аккордеон издаст предсмертный стон, а мальчик в женской шляпе пропоёт си-бимоль около десяти секунд и тринадцати миллисекунд, на Виспершир упадёт огромный рояль из созвездия Куста, знаменуя конец света. В течении пяти секунд всё видимое и невидимое пространство начнёт схлопываться и превращаться в портативную жвачку, которая сколлапсирует в бесконечную струну Мобилуса Дзика. Я ответил на ваш вопрос?

Психолог рисовал деревце. Оно получалось кривым, с оперением страуса, с множеством внимательных и добрых глаз и руками, как у Помело Унтерсон. Чтобы полностью погрузится в рисунок, Андрас делал выноски на определённых элементах и подписывал их. Например, оперение заслужило краткого, ёмкого и, главное, понятного описания: "Сугубо острый символизм отрешённости бытия, невозможности внимательно слушать посторонние шумы, вслушиваться в белые, серые, синие, зелёные шумы, категорическая неприязнь к окружающей обстановке и сложная завуалированность гиперболических интоксикаций абсорбентов инногуляции."
- А чем вы в туалет ходить будете? - бескомпромиссно отрезал Франк, пользуясь вопросительными формами, как острым ножом. - Или тоже здесь поможет всемогущая хирургия? Сомневаюсь. Пока лучше матери-Природы никто не придумал.
При каких тут делах была мать-Природа - сказать трудно, но Херрингу показалось, что использование подобных словечек должно хоть как-то отрезвить зарвавшегося Кеннета. С обыкновенными человечками обычно данный трюк срабатывал, а вот с необычными... Половина стакана за то, что сработает, другая - не сработает. Верное познаётся в сравнении, верно?
"И чего ему неймётся? Хоть бы был последователен в своих желаниях... О, золотая рыбка! Нужно будет зажарить её под подсолнечным маслом." Франк не переставал улыбаться, взирая на своего подопечного. В улыбке пряталась тень страшного грядущего, намекающего в который раз, насколько всё будет плохо. В тени от тени грядущего пряталась робкая надежда, что горькая чаша будет испита всеми и в полном объёме.
Росситер перерабатывал информацию и, кажется, придумывал, что бы ему ещё такого придумать, чтобы поставить психиатра в тупиковое положение. Психиатр же хотел занять вертикальное положение в горизонтальной плоскости и самолюбоваться до следующего утра в присутствии каких-нибудь милых дам.
- Объясню проще. В один прекрасный день, когда мальчик в женской шапочке пропоёт на пониженных тонах десять секунд и тринадцать миллисекунд, а аккордеон (оставшийся в гордом одиночестве, так как его сородичи исчезли с лица Виспершира) издаст свой последний звук, прежде, чем исчезнет, миру придёт конец и день станет ужасным, потому что город окажется стёрт огромным роялем. В тот же момент всё, что мы видим, начнёт сжиматься до размеров жвачки три на четыре со вкусом клубники. Что же касается струны, то жвачка, в которую смялся мир, начнёт растягиваться и удлиняться до бесконечности. Не будет вселенной, будет лишь Пустота и бесконечно длинная жвачка. А Мобилус Дзик - светила тайного ордена, высчитавший погрешность удлинения нашего мира после конца света. Погрешность гласит, что жвачке не хватит пары микрометров, чтобы соединиться с самой собой, чтобы вновь возник мир и всё, что его окружает. Так что да, это полный конец.

Глаза Франка, как единицы вполне себе самостоятельные и не по годам развитые, медленно вылезли из своих пригретых орбит. Скорее всего затем, чтобы как следует разглядеть и увидеть Росситера в первозданном, не тронутом, так сказать, состоянии. Но то ли прицел был сбит, то ли глаза слишком сильно вылезли, но психиатр по-прежнему видел своего пациента на кушетке и тот никуда не думал исчезать. Уши, безвольно внимающие всему и каждому, отказывались перепроверять услышанную информацию и вопили что-то об отпуске на сотню-другую лет, мозг, правда, игнорировал любые поступающие к нему импульсы, поэтому ничего не предпринимал.
- Да куда же я вас брошу, - наконец выдал психолог, осмыслив и подгрузив такие дополнения как "Всё что вы не хотели знать, но узнали", "Страшное - явное" и особо любимое "Это карамба! Тысяча чертей!" - Я не люблю музыкальные инструменты, - насупившись подала голос тень отца Гамлета от Херринга. - И рояли не люблю.
Дальше вмешиваться в бурлящий разговорный поток Кеннета было бессмысленно. Как заправский первопроходец, знаток опасных мест в горах и вообще профессиональный, но недооценённый, альпинист, психоаналитик выжидал удобного момента, не желая тратить свои силы на преодоление плотной стены текста. Видя, что словоизлияния, вроде как, заканчиваются, Андрас взял слово, заботясь о возможной лавине со стороны пациента:
- Я не люблю альбиносов. А собак ненавижу. И если вы забыли, то в истинном облике у меня нет копыт.. и ног, если рассматривать издалека. А так, устройство как у местных слизней, просто длинное. Не забывайте, пожалуйста.
- Поганини? - переспросил Франк, морщась в попытке воспроизвести воспоминания, - Может Пагонюни? Я его лечил от мании величия. Такой хороший человек. И так хорошо воображал себя Люцифером. Но не будем о весёлом. Может вы чего-нибудь ещё вспомнили, пока наш сеанс не закончился? Родственников? Любимую.. собаку? Уточку для ванны? Шапочку резиновую? Какую-нибудь мелочь, которая бы позволила вернуться нам в прошлое. Вернее, вам.

У Херринга предательски дрогнула челюсть, когда пациент решил стать категорически невменяемым. Он столь реалистично задёргался в конвульсиях и начал имитировать синдром "Спонтанного Пения", что на мгновение-другое психиатр заподозрил саботаж в своих рядах. Шпион, или правильнее лазутчик, вкрался и подкрался, что говорится, сзади, откуда совсем не ждали предательского удара вилкой в спину. Верно же говорит пословица: "Не бойся друга с ножом, бойся друга с вилкой, однако, самый страшный друг - с ложкой." "Ах, шельма! Я же не люблю уточек. Они противно резиновые, противно попискивают и противно.. жёлтого цвета. Откуда ты это всё узнал, Шах? Ничего, я выведу тебя на чистую воду! Только вот съем этот вкусный мягкий французский рулет и выпью кофе... которых нет."
- Вы пропустили куплет, - подала голос робкая Совесть, на что Желание заметило: - Пропойте и его.
Как можно заметить из столь нехитрого общения всех независимых и самодостаточных функций организма, Франк, с лёгкой руки, пустил все свои чувства на самотёк и большинство из них с благодарностью сбежало. В числе перебежчиков оказались такие мифические создания как Вежливость, Сочувствие и Сострадание, а также Доброта, которая была самым маленьким и рудиментарным органом из всех. Зато начали жировать другие чувства, занимая места выбывших. Например, Злорадство, которое уже теснило желудок и печень. Или, к примеру, Жадность, которая кучковалась, преимущественно, где-то в области почек, лёгких и оседала в кишечнике толстым налётом копоти. Однако Лень побила все рекорды и заняла лишь селезёнку. Потому что ей тупо лень. И чтобы не вводить в заблуждение, да, у Херринга есть обыкновенные органы, которые хозяину вообще нафиг сдались.
- Всем нам страшно, - безапелляционно заметил психолог, полируя ногти тестом Блинзека. Автор тестов заворочался в гробу, встал и перелёг в гроб к мисс Блинзек. Получив громко-звонкую пощёчину от почившей супруги, мистер уполз обратно к себе, плотнее закрывая крышку. - Все мы одиноки и голодны... А, да, и бездомны.
Дальше демон слушал внимательно и очень быстро анализировал ситуацию. В кои-то веки у Андраса проявилась способность к телепортированию прямо к выходу из кабинета. Секрет фокуса заключался в бесплатности за чужой счёт, а тут у кого хочешь разовьются сверхспособности. И не надо кусать жука как некоторые недальновидные мальчики, которых стоит упрекать в этом до самых концов времён. Когда же пацан сойдёт в Ад по перилам или взойдёт на эскалатор в Рай, то там его надо как следует загнобить. Ну а что, Монти можно было. (с)
- Ну так мы идём? - подало голос Нетерпение и на него тут же зашикали остальные, - В смысле, вы готовы к прогулке в этот ваш ресторан?

- Да куда я от вас денусь? - риторически спросил Франк и сам подивился вопросу. А действительно, куда он денется от Кеннета? Да никуда не денется от этой суммы денег!
- Не переживайте, всё учтено, всё выучено, вы в надёжных руках, - "А вернее, ваши деньги и капиталовложения. Нужно будет вас признать невменяемым маразматиком и переписать всё имущество на себя. А затем начать расширяться от тепла, которое будет греть меня до конца дней. А ночью так и вовсе будет жарко." Херринг мечтательно прицокнул, ничем не выражая, что сейчас он грезил и грёзы его, мягко говоря, возбуждали. Этакий сладкий ажиотаж от предвкушения скорой победы. Победа была слаще любого сахарного изделия, которое мог изготовить Грэхем. Даже слаще булочек, которые пекла Лилит. "Или она их не пекла? Носочки вяжет, приверженец этикета... да, должна печь."
Андрас, на волнах пьянящей эйфории, проследовал к выходу. Сейчас он был готов простить Росситеру всё что угодно, ну, разве что, кроме кражи мелочи или утаивания секретов о Эклерах или спускание воды в ванне против часовой стрелки. Мелочи, одним словом, а неприятно.
- Благодарю, сэр, - воспользовался моментом Херринг и проскочил вперёд. О рекурсии вежливости он слышал, но предпочитал думать, что это такой научно-популярный миф, призванный ослаблять внимание на внезапное повышение цен на один баррель диванных пружин. - Я предпочту поесть, не думая о последствиях. То есть дома. То есть в одиночестве.
Психиатр, улыбаясь уж совсем нехорошо и недобро сверкая передними зубами, внезапно в который раз? А, да неважно. закрыл дверь перед носом Шаха. И неважно, что Херринг был снаружи, а пациент остался в помещении, которое оказалось закрытым, благодаря ловкости рук, пальцев и связки ключей.
- Вы тут посидите, подумайте, - вкрадчиво проговорил психолог двери, а вернее всем тем, кто сейчас томился внутри. - А я вас завтра заберу. Чуть что, под выход можно обустроить окно. Но прежде, чем вы сделаете экстренный выход в оконный проём, я настоятельно рекомендую вспомнить о своих родственниках. И, желательно, проклясть их. Приятного дня.
Мужчина бережно похлопал по двери и булькая песенку про утят выдвинулся перекусить в этом новомодном ресторане. Надо же опробовать их услуги! Не зря же Кеннет так распинался.