Мелвин был мечтателем и мыслителем, эксцентриком и философом, наблюдавшим жизнь, или – как его называла собственная мать – идиотом.
Втайне он верил, что на все своя причина, и эту тайну хранил как юбилейный выпуск Битлмэна. Нет, серьезно, она была вложена между восьмой и девятой страницами.
Причина была и на то, что вчера ему пришел пригласительный на свадьбу. Ошибки быть не могло - пригласительный был Мелвину. Просто брачующиеся немного ошиблись в имени. И в адресе. И почему-то обращались к нему как к миссис. Но с кем не бывает, ошибки вообще свойственны человеческой натуре. Пригласительные на свадьбу приходили Мелвину редко. Возможно, потому что у него все друзья были либо призраки, либо холостяки; или оттого что женихи всерьез страшились его безмерной привлекательности; а может быть, потому что в качестве подарка он дарил что-то из ассортимента своего магазина (и зачем невесты так неадекватно реагировали, когда подарок уползал из подарочной коробки?); а может, дело было в том, что он танцевал.
Кто-то считал, что Мелвин плохо танцует. Эти безумцы аргументировали свое мнение (печально распространенное в Виспершире) фразами вроде «вырвите мне глаза», «отрубите ему ноги» и «о боже мой, о боже мой, это так отвратительно, что я не могу отвести взгляд», но сам Мелвин придерживался мнения, что, как и многих великих гениев, его не понимают при жизни. Но все изменится, когда он инсценирует свою смерть и вернется в городе в последующей реинкарнации Битлменом. Получив пригласительный, он понял, что это его шанс доказать миру свой несомненный талант, и сказал:
- Я им всем покажу!
И надел фрак, и показал.
Фрак был синий в желтый горошек, но некоторым мог показаться голубым – потому что достался Мелвину от прежнего владельца магазина «Кавабунга», а тому, по легенде, от изобретателя желтого горошка. Кто-то мог назвать его линялым, но Мелвин, опять-таки, не был согласен с этим чересчур опрометчивым заявлением: фрак, доказывал он, не линялый, а очень чистый – его стирали так часто, что и произошла путаница с цветами.
Всем, кто ходит на свадьбы (особенно чужие свадьбы), Мелвин старательно советовал запастись своей ложкой – если, конечно, нет возможности запастись чужой. Почему-то люди очень возмутились, когда с торта таинственным образом исчезла голова игрушечного жениха. Мелвин в это время занимался пантомимой – он усиленно изображал хомяка.
Когда начались танцы, он дал остальным немного покрасоваться на танцполе: пусть насладятся минутами, когда звезда профессионала не затмит их жалкие телодвижения.
А потом танцевать вышел он.
Первыми расплакались дети.
Потом не выдержал отец невесты.
Затем сдались и люди покрепче.
Они осыпали Мелвина бранью: не повседневными, трафаретными ругательствами, а сложными, тщательно подобранными, замысловатыми проклятиями, которые живописали все его прошлое и настоящее, заглядывали в далекое будущее, включали его родственников и охватывали всех ближних.
Это не смутило Мелвина: он знал, что в танце главное – крепость, выдержка и работа руками. Он крутил бедрами, как не крутил никто ничего и никогда. По грации он напоминал розового фламинго. По пластичности – его же. Постепенно танцпол вокруг Мелвина заполнился детьми, которые (прорыдавшись) теперь смеялись и почему-то просили его надеть красный нос и показать какой-нибудь другой номер.
Вдалеке от него происходил следующий разговор:
С ч а с т л и в а я  н е в е с т а (думая, что это тот самый школьный товарищ ее ненаглядного, на которого в третьем классе упал кирпич): этот юноша такой… кхм… молодец. Не всякий в его положении способен вот так радоваться жизни.
Б ы в ш и й  б у д у щ и й  м у ж (уверенный, что Мелвин – это троюродный брат его возлюбленной, которого собственная невеста бросила у алтаря, так что он теперь мстит всем счастливым брачующимся в особо жестокой форме): да-а-а, наверное, ему очень трудно видеть людей на нашем месте. Но какая сила воли!

Наконец, выдохнувшись, Мелвин, из природной вежливости и сострадания человечеству, уверил всех, что его перерыв временный и он обязательно к ним вернется (видимо, чтоб хоть как-то заполнить пустоту в душе и скукоту, воцарившуюся на празднике без его зажигательных танцев, люди сразу же после его ухода ломанулись на танцпол), Мелвин гордо прошагал к своему столику и плюхнулся на стул. На стуле уже кто-то сидел, так что пришлось пересесть. Сидел же какой-то дядя с красивым колечком на руке, которое сразу привлекло внимание Мелвина, ибо вполне могло оказаться ботанитом, и мы все умрем.
Он задумал что-то неладное, - решил Мелвин и перевел взгляд на его лицо, утверждаясь в мысли, что камень подобран не под цвет глаз. У этого мужчины явно были проблемы со вкусом.
Мелвин решил заговорить с ним и вывести на чистую воду, но начать разговор следовало с чего-то, не вызывающего подозрений, с чего-то нейтрального, не подавая вида, что его заинтересовал перстень.
- Красивый перстень, где нашли?
Ну, над нейтральностью еще стоило поработать. Зато у него взгляд был невинный! И фрак в горошек!

Мелвин давно заметил: после солидного, хорошо усвоенного и тщательно переваренного приема пищи чувствуешь себя исключительно добродетельным, снисходительным, благородным и добрым человеком! А танец, как известно, пища для ума. Некоторые считают, что это знания, но они неправы. Свадебный торт тоже сыграл в этом роль, хотя его половина (лучшая по экспертной оценке Мелвина) пропала без вести и еще годы будет будоражить сердца и умы висперширцев тайной своего исчезновения.
Итак, Мелвин развалился на стуле, разглядывая человека перед собой тем особенным взглядом, который как бы говорит: «Сейчас я проникаю в твою душу. Смирись».
Тодд не всегда понимал, что происходит вокруг – ему от этого было спокойнее. Человек кашлял, задыхался и подавал все признаки скорой смерти от удушья. Но Мелвин, хоть и был великим мастером приема Эгегеймлиха, решил не вмешиваться: вдруг тот смеется, а Мелвин своими тонкими женственными ручонками разрушит спокойствие его не менее тонкого внутреннего мира? Мелвина вообще очень беспокоило тонкое и внутреннее, потому что он часто попадал впросак, имея обыкновение, промазывая по остальному, бить точно по этим двум качествам.
- Где-где...в Кавабунге. А почему у вас такие неправдоподобно синие глаза, молодой человек?
Неправдоподобно синие глаза выкатились из орбит и вскарабкались на лоб.
Как?
Что?
Кто посмел?
Он всегда подозревал, что Хайди приторговывает из-под прилавка, и он мог терпеть все, что угодно, - незаконнорожденных котят, самопальные джинсы Veli’s, контрабандные трубки для чаекурения – но это, это? Зная, как он, Мелвин Джакомо Тодд (второе имя он придумал себе только что) обожает ювелирные изделия (он не обожал), не предложить ему хотя бы примерить? Хотя бы на один пальчик?
Жестоко, жестоко он обманулся.
О, как ошибся, как наказан!
Мелвин решил было уже пойти затанцевать горе, но передумал. Не с чего-то вдруг передумал, без веских причин. Передумал просто так.
- Я не молодой человек, - гордо буркнул он. – Я Мелвин Тодд.
Никогда и никто еще не произносил это имя с таким достоинством. Вот и Мелвин не стал.
- А вы…. отец жениха? Дед жениха? Эм, жених?..
Сам Мелвин жениться не собирался. А оно ему надо? Это же надо будет постоянно с кем-то разговаривать, причесываться, чаще стирать постельное бельё с хомяками-самураями. И потом, все эти постоянные слезы, истерики, битье посуды, угрозы уйти к маме… Или, что хуже, это она будет рыдать или бить посуду.
В общем, сложная это штука – брак. А вообще Мелвин женщин любил, да. Просто сложные они, эти женщины – их уважаешь, ими восхищаешься, перед ними благоговеешь, но издали. Если они делают попытку приблизиться, от них надо отбиваться дубинкой.
Осознав теперь всю горячность своего предположения - неужели этот человек в твердом уме, здравой памяти и прекрасном перстне может по собственной воле предать свою жизнь, свободу мыслей, бренное тело и несгибаемую волю на порицание и вечные страдания, иначе говоря, жениться, - Мелвин тут же скрючился на стуле и старался дышать исключительно через поры. И изредка, очень-очень редко, помаргивал.

Отредактировано Melvin Todd (29.05.13 00:41:39)

Нет, вы-то выглядите отлично, а вот ваши морщины и вон тот седой волос - не особенно, - чуть было не ляпнул Мелвин. Но не ляпнул. Чуть было.
Ему на память пришел 183-ий выпуск комиксов, где Битлмэн знакомится с Красным Троллем. Красный Тролль притворяется экскурсоводом по подземной стоянке фараонов и выдает себя, когда Битлмэн пытается узнать, каким - право- или левосторонным - было движение в Не То Чтобы Очень Древнем Египте.
Нет, собеседник не вполне натолкнул его на мысль про Красного Тролля, или фараонов, или правостороннее движение. Просто Мелвин очень часто вспоминал именно 183-ий выпуск, он был его любимым. Однако Тодд решил проверить ту же стратегию на загадочном незнакомце, который задавал слишком много провокационных вопросов. Например, этот, про смокинг.
- Это длинная история с участием слепоты, древнего проклятья и трех пуделей, - подозрительно прищурившись, ответил он, и тут же добавил: - Так, говорите, школьный товарищ со стороны матери невесты жениха, - они с  Секшпиром часто играли в кто кого переговорит, так что Мелвин умел запоминать слова. Сексшпир был очень коварным попугаем, иногда Мелвин подозревал, что втайне он взращивает план превращения людей в рабов. Или как минимум слуг. - Вы, случаем, не сэр Родерик Бест-Четвид? Я слышал, вы умерли на год.
Оркестр врезал марш.
Одновременно с маршем по залу прокатился крик. Истошный такой, громкий. Кто-то орал от души, с чувством, с эмоциональной отдачей. Аж заслушаться можно было.
Мелвин, повинуясь примитивному инстинкту толпы (а также из чистейшего любопытства) обернулся и увидел, как, одна за другой, все женщины и даже некоторые мужчины вскакивают со своих мест и занимают наиболее выгодное положение над уровнем моря. В мгновение ока все стулья, столы и тумбочки были облеплены гостями, а кто-то даже умудрился повиснуть на люстре и теперь раскачивался, притворившись маятником.
Мелвин был приличным человеком. Он не мог заявиться на свадьбу без подарка.
Он вздохнул, поднялся со стула и сделал насколько шагов к центру зала, откуда, смешно перебирая короткими лапками, к нему топала средних размеров премилая игуана. Нагнувшись, Мелвин взял ее на руки и погладил по голове.
- Фу, как вам не стыдно. Напугали бедного Роберта. Или бедную Роберту... Все никак не могу понять.
По характеру выражений, огласивших вечерний воздух, можно было догадаться, что где-то поблизости находятся человеческие существа, настроенные к тому же весьма недоброжелательно.
- Что эта гадость делает здесь?! - завопила невеста. Мелвину показалось, что она будто бы очень близка к состоянию легкой долговоременной истерики.
- Роберт - это подарок!
- Нет, я не про НЕГО говорю! А про ТЕБЯ!
И это история о том, как Мелвина выгнали со свадьбы.
Выставленный за двери, он оказался на улице под проливным дождем. Пришлось снять пиджак и укутать в него игуану.
Жизнь - очень жестокая штука, но не такая жестокая, как злая женщина, доведенная до отчаяния полуметровой игуаной во время собственной свадьбы.

- Они меня не понимают! Никто не понимает мою тонкую, душевную натуру! Я - поэт жизни, ее воспеватель и восхвалитель, никто не чувствует жизнь тоньше меня. И вот, как и все гении, я брошен и отринут, меня выгнали с праздника жизни и оставили погибать под дождем, - он драматично шмыгнул носом и прижал сверток с игуаной еще ближе к сердце, где-то на уровне живота.
- Но, что самое ужасное - они обидели Роберта. Никто не смеет обижать моих животных! Я им жестоко отомщу! Они даже не подозревают, сколько в комиксах изощренных планов мести! Я найду их всех, каждого, по одиночке, выслежу и отомщу. Я их всех запомнил, каждого... Кстати, не знаете, как звали ту, в странном платье и с сеткой на голове? А, не важно...
Наконец он заметил, что мужчина стоит в странной позе - вытянув обе руки. Мелвин решил, что это он раскрыл объятья и таким образом высказывает свою поддержку. Так что Мелвин тронулся до глубины души, прижался к Шаху и позволил обнять себя.
Игуана завозилась где-то между ними, выражая все, что она думает по поводу человеческих отношений.
Наконец Мелвин отступил, украдкой смахнув выступившую на глазах слезу - или то был дождь.
- Вы знакомы с Робертом? - он приоткрыт сверток из пиджака, и игуана высунула свою голову, неодобрительно взирая на мир вокруг. Дождь ей не нравился. Пиджак в желтый горошек - тоже. Роберт был очень капризной и придирчивой игуаной.
А ещё Мелвину бы очень хотелось, чтоб сейчас мимо проходила Триша Оз. О, милая Триша! Её сердце дрогнуло бы, увидь она Мелвина, истекающего дождем, такого грустного, одинокого и мокрого. И когда он заболеет и будет умирать от воспаления легких, Триша будет подносить к его постели горячий куриный бульон и сидеть вечерами у его смертного одра, читая вслух комиксы, а на его похоронах она всенепременно станет утирать слезы и говорить всем о том, что лучшие уходят первыми. Как красива она будет в черном!
Но это только в мечтах. Улица была пустынна, и только двое (прости, Роберт, трое) стояли здесь, причем никто из них не показывал никаких признаков приближающейся смерти. А Мелвин категорически отказывался умирать, если рядом не будет Триши, комиксов вслух и куриного бульона. Горячего!

Из всего сказанного Мелвин вынес только одно.
- Вы врач? Хорошо, пойдемте.
Дождь медленно успокоился, Мелвин зашлепал по лужам, прижимая к груди сверток и пошмыгивая раскрасневшимся носом. Его замшевые зеленые штиблеты намокли и неприятно хлюпали.
Кажется, завтра я заболею.
Никогда смерть еще не была так близка.
Если говорить о врачах, то у Мелвина был свой ветеринар, Олли Поттс, он приходил, как по расписанию, раз в месяц. Впрочем, без приглашения Мелвина. Он его раньше вообще не знал. Просто Олли как-то зашел, а Мелвин был очень занят... И с тех пор привык к тому, что в "Кавабунгу!" периодически захаживает этот рыжий мужчина, лижет лапы животным, измеряет их уши (если таковые имеются), смотрит их на свет… И если подумать, все ветеринары работают подобным образом, тут сложно напутать. Не так ли?
Впрочем, когда Поттс попытался подобным образом осмотреть Мелвина, тому удалось отмахнуться только горячим утюгом, забившись в угол и визжа, что вызовет полицию. Олли тогда обиделся и пропустил посещение в следующем месяце.
Зато у Мелвина еще никто не умер! Если не считать мышей. И пары-тройки других зверей. И еще Чешуйчатокрылый Лапотник (это кличка, а не порода), но там была особенная ситуация, Мелвин до сих пор надеялся, что найдет его где-нибудь в шкафу.
Наконец Мелвин опомнился.
- А как, говорите, вас зовут? Роберта не дам, так и знайте. Он тоже чувствительная натура, у него стресс.
Роберт зевнул во всю пасть и снова икнул. Вы знали, что игуаны умеют зевать? А они умеют.
- Я не хочу прослыть клеветником, но мне кажется, что Роберт беспощадно налокался. Вы когда-нибудь имели дело с пьяной игуаной? Я вот нет. Хотя однажды мне пришлось отводить домой подвыпившего пони. Ничего сложного – у него четыре ноги, поэтому он не падает. Нужно просто задавать ему направление, как будто велосипед катишь, - болтал Мелвин, пока больница становилась ближе шаг за шагом. На самом деле, это он так думал, потому что на самом деле больница была совершенно в другой стороны. А шли они к Морю Спящему. Мелвин страдал редкой формой топографического кретинизма. Но это было простительно. Он прожил здесь всего-то всю свою жизнь.

Что бы вы подумали, если бы ночью оказались с незнакомцем в непосредственной близи к безлюдному району города, в котором орудует маньяк-убийца, а ваш спутник начал бы задавать вопросы про смерть? Не знаю, что пришло бы в голову вам, а вот Мелвин сейчас думал:
Ой, эта лужица похожа на крокодила.
И ещё:
Наверное, дело было не в игуане. Наверное, они на что-то за меня разозлились. Но за что? Я ведь сама прелесть! – И он лучезарно улыбнулся каплям дождя.
- Не знаю. А что, он ваш знакомый? Можно спросить у него самого, хотя они обычно говорят только, что им странно быть мертвыми.
Впрочем, его друг, Гарольд Букер, говорил не только это. Да чего уж там, после смерти он сделался отъявленным нытиком! Мелвин постоянно слышал от него одни только жалобы: «В моем доме живут посторонние», «Ты съел всю мою еду», «Я умер»… И как можно быть так нескончаемым пессимистом?
- Как говорил мой хороший друг-библиотекарь: "Парень, какой я тебе друг? Ты кто такой вообще? Я тебя впервые вижу, что ты ходишь-то за мной?".
Впереди показался причал. Причал не был похож на больницу. Возможно, в альтернативной вселенной, где Битлмэна зовут как-нибудь Мистер Баттерфляй или, чего хуже, Человек-паук, больных игуан лечат на причалах. Но не в реальном мире. Мелвин остановился и почесал затылок. Дождь, кстати, закончился. Возможно, произошла какая-то ошибка.
- А вы слышали про этого Кардиолога? Говорят, про него скоро выйдут комиксы.
Мелвин не хотел бы, чтоб его убили. Это бы принесло ему много неудобств. Он еще надеялся, что рано или поздно Триша Оз приедет к нему на белом пони (желательно трезвом белом пони). Кроме того, Мелвин знал, что у него есть особое предназначение, которое он еще не выполнил. Рано или поздно про него тоже нарисуют комиксы, и для этого не придется никого убивать. Ну, разве что пару-тройку десятков врагов. Все узнают, каким он был мужественным, храбрым и мудрым – ведь именно мужество, храбрость и мудрость нужны для того, чтоб совершать подвиги и спасать прекрасных чудовищ от кровожадных принцесс.
Игуана, воспользовавшись тем, что Мелвин держит ее только одной рукой, выбралась из свертка, спрыгнула на землю и была такова. Мелвин взвизгнул и подскочил на месте.
- Лови его!!! Роберт убегает!

Мелвин бросился вслед за игуаной, но тот растворился во мраке ночи, оставив его без надежды, радости и пиджака – последний упал в лужу, когда Тодд предпринял отчаянную попытку спасти Роберта от ужаса грядущей жизни, от разбоя, анархии и беспредела, заполняющего улицы Виспершира, едва на город опускалась ночь.
- Мистер Тодд, вы могли бы сочинить эпитафию? – Мелвин, досадливо потирая намокшую маковку, повернулся к мужчине, первое время не понимая, о чем тот говорит.
С таким лицом, которое сейчас было у Мелвина, обычно лезут в драку. Впрочем, вы бы не паниковали, если бы знали, что единственная драка, в которой он принимал участие за всю свою жизнь, была между ним и котом, которого Мелвин принял за грабителя, ворвавшегося ночью в "Кавабунгу!" и решившего выпотрошить сейф с первым комиксом о Битлмэне. И догадаетесь, кто кого побил?
- Зачем бы мне сочинять эпитафию? – с раздражением переспросил он. – Что, кто-то умер? Нет, я не люблю семейную жизнь и вообще убежденный холостяк, но свадьба, понимаете ли, еще не повод придумывать эпитафии.
Мелвин только что потерял друга и был очень расстроен. Дождь медленно прекратился. Он нащупал скамейку и плюхнулся на нее, прямо на мокрое, разбрызгав это самое мокрое вокруг себя.
- О Роберт! – страдальчески и весьма мелодраматически воскликнул он и закрыл глаза ладонью. Спина его вздрагивала, и со стороны могло показаться, что Мелвин горько рыдает об утерянной дружбе. На самом же деле его неожиданно обуяла икота, и он пытался задержать воздух.
Наконец, справившись с напастью, Мелвин поднял взгляд на Шаха. В каплях дождя тот выглядел весьма впечатляюще. При особом освещении он был даже похож на Лоуренса В’Оливье – например, в полной темноте.
- Это вы! – кривой палец ткнул в его сторону. – Это из-за вас меня выгнали со свадьбы! Из-за вас убежал Роберт! И… и… и дождь! И он тоже из-за вас!
Мелвин поднялся на ноги, исполненный решимости разобраться в ситуации. Он понял, что незнакомец так и не представился. Все это было очень подозрительно. Глаза Мелвина горели праведным гневом, и это был единственный источник освещения на ближайшие десять-пятнадцать шагов.
- Вы меня сюда заманили. Признавайтесь, зачем? Кто вы вообще такой? Ходите тут, в костюме, в бороде… О Кардиологе спрашиваете. Подозрительно все это как-то!

- Вечную память? Он стоил дороже. Ах, - Мелвин махнул рукой.
Хуже всего то, что ему еще предстоит объяснять остальным, куда подевалась игуана. Он так и представлял, как возвращается в «Кавабунгу!», неуверенно проходит несколько шагов и застывает в центре магазина. Замирает. Озирается. Все внимание только на него. «Вам, наверное, интересно, зачем я вас всех собрал.»
- Вы хороший поэт, - Мелвин поднялся. Его брюки были полностью и беспощадно мокры, особенно сзади. – Жаль, я не люблю поэзию. Почитайте комиксы, они духовно обогащают.
Он бросил задумчивый взгляд вдаль.
Лети, Роберт, лети навстречу мечте! – игуаны не умели летать.
Ты был верным другом и замечательным питомцем. – Роберт не был. Он отвратительно вел себя в магазине, а при первой же возможности сбежать удрал куда глаза глядели, оставив Мелвина с разбитым сердцем, мокрыми брюками и подозрительным незнакомцем.
Я запомню тебя на всю жизнь. -  В следующий понедельник Мелвин уже и не вспоминал о досадном недоразумении, а когда местные рыбаки принесли ему в магазин Роберта, который попался в их сети, пока невинно плескался в море спящем, и попытались продать его Мелвину как особенный, суперски редкий и оооочень дорогой вид рыбы, Тодд сторговался до шоколадного батончика и назвал игуану Марко Кола.
Но это будет только в следующий понедельник, а сейчас было время говорить последнее прости и прощай, собирать камни и разбрасывать камни, делать выводы из своих ошибок и планировать грядущие – иными словами, нужно было поймать такси.
- Заходите на чай, - сказал Мелвин на прощание. – Только не забудьте захватить к нему что-нибудь. И заварку тоже.
И, чуть поклонившись, он пошел навстречу такси. А мог бы уйти на закат.