-Свет! Правый третий прожектор! Зеленый который! Да, ты - иди и самоуничтожься. Настоятельно призываю тебя к этому. Все остальные могут быть свободны.
Как гласит "Энциклопедия современной психоёгии" - "В жизни каждого индивидума бывают периоды (в основном, с октября по март), когда ему хочется найти осину и удавиться на ней во благо цикла жизни и смерти."
Откупоривающий очередную недельно-запойную бутылку Парк-Лейн, разумеется, плевал и на энциклопедии, и на психоёгии - у него были более важные дела: пытаясь выяснить, алкоголь ли был причиной глухого и безоглядного творческого кризиса, или творческий кризис был вызван чрезмерным употреблением способных гореть напитков, он упустил из виду факт надвигающейся премьеры. И ни одна дружеская рука не впечатала ему кулак в затылок с вежливым вопросом: "Что, ядреный овощ, происходит? Когда, прости Господи, репетиция?"
Поэтому, за пару дней до спектакля, труппа впервые собралась обкатать сценарий. И Кристиан снова увидел все эти лица, которых так старательно бежал аж три недели. Знаете, он так расстроился, что даже протрезвел.
Впрочем, останься он в неадекватном состоянии, никто бы слова не сказал - если так есть, значит так нужно. Это ж Парк-Лейн! Не проводил прогонов? Это определенно часть какого-то хитроумного плана, под конец реализации которого нам достанется всем за грехи, и не спрашивайте его ни о чем, не спрашивайте - больно будет. А что пьяным в кабинете валяется - так то человек творческий. Вон, посмотрите, творчество лезет аж, опять блевать убежал.

За всей этой мутовертью было трудно уследить, ее стало нереально контролировать и вдобавок по сцене начал прыгать зеленый отсвет прямо в лицо главному герою в лисьей шубе. Поэтому пришлось возопить: "Хватит" и уйти разочаровываться в себе. Потому что, опуская подробности некоторых аспектов его деятельности, Парк-Лейн был серьезным человеком. Да-да, без хы-хыканья. Он не умел, не любил позволять себе такое на работе и искренне недоумевал, чем его так накрыло, что до сих пор не отпускает.
Возможно, дело было в том, что от него ушла жена. Кэт променяла его на попугая в разгар предыдущей недели, заявив, что тот не курит в постели, не пьет в ванной и не блюет в цветы. Парк-Лейн попытался объяснить про творческий кризис - и узнал много нового о себе и такой-то матери. Тогда он впервые пришел в театр ночевать и дышать этилом в заплесневелый диван.

-Мама... - Вздохнул никогда не видевший этой своей родственницы режиссер в потолок, - Мама. - Украсив слово интонацией психиатра, ставящего диагноз, Парк-Лейн рухнул на стул и понял, что рядом кто-то есть.

-Аддамс, ты? Не сыпь мне соль на раны. Отсутствие. – Рыдающе прокаркал он. - Черт бы его подрал. Вдохновения. -Крис бы прослезился, но с глазами творилось что-то странное - картинка плыла и веки болели. - Какая идея. Прекрасная просто идея. Пойдем под сцену, проверим фейерверки.
И даже если бы все хором сказали, что это не самое здравое предложение –ничего бы не изменилось. Потому что:
-От меня, Филя, музы ушли. Все три - разом: и жена, и попугай, и Мельпомена. Сейчас налево.
Так начинался путь из зрительного зала в подсценье по каменно-неэлектрифицированным катакомбам театра "Зеркальная маска". Кристиан споткнулся о череп. В темноте глухо завыли. Единственно надежным чувством стала интуиция.

Отредактировано Christian Park-Lane (04.06.13 22:27:01)

-С ума сошел! - Вяло ужаснулся Парк-Лейн. - У меня в начале сезона хэппи-эндов не бывает. К тому же премьера состоится в первый понедельник первой рабочей недели. Большинство порядочных людей воспримет это как издевательство. Не скажу, что они совсем не правы.
Под роданидовым солнцем шагалось не то чтобы значительно бодрее, но плестись нога за ногу Кристиан перестал - если никто не видит, как ты ешь сладкую вату, значит, ты не ешь сладкую вату. А если видит - то все.
Хотя забота о собственном реноме в режиссерском исполнении смотрелась примерно так же, как известный иностранный культурист Арнольд Кварцнеггер в платье с кружавчиками. Все, кто знал его (режиссера, конечно, не культуриста) ближе дистанции "сцена - зрительный зал", давно разбежались, на ходу выкрикивая, что они о Парк-Лейне думают. Разве что присоединившаяся к вышеназванной братии жена омрачала прелесть декадентства.
-Я понимаю Мельпомена, понимаю жена...
-А я вот не понимаю, - вздохнул Кристиан. - Совершенно. И чего им на месте не сидится? Какие теплые края лучше наших родных...
Обычный Парк-Лейн говорил много, быстро и резко, мутировавший в свежую плесень и спотыкающийся о черепа-коряги он же - еле дотащил последний звук до подсценья.
-...закромов. - Закончил режиссер, выбив дверь ногой. Ключ потерял.
Чиркнула спичка, вторая, третья - это он колдовал над построившимися вкруговую канделябрами. Осветившееся помещение уютно потрескивало, пахло старыми белилами и было древним, как сам театр. Конечно, это именно то место, где лучше всего опробовать боеспособность фейерверков.
-С назначением этого хлама ты угадал, Филя. - Прокряхтел Кристиан, вытаскивая из груды врывоопасных вещей самую увесистую. - В конце все взорвется - я сделал кульминацию развязкой, потому что очень плохой сценарист. А кровавой, потому что дай Боже не польстить себе, очень плохой человек. Ну что, готов? Запускаем?
Если бы Парк-Лейн находился в адекватном состоянии, а не позеленел мозгами, как та тоска, он, конечно же, никогда такого не сделал - любить и уважать доставшиеся в наследство от истории памятники искусства входило в его профессиональные обязанности, как считал сам Кристиан. Но с депрессией нужно было бороться, как считал его запой.
Учти, ты об этом пожалеешь. Отстраненно сказал кто-то в парк-лейновской голове.

Отредактировано Christian Park-Lane (30.05.13 00:20:01)

Парк-Лейн обернулся. Проморгался. Вправил поздоровавшийся со стенкой нос, – не впечатлившийся занятиями спортом, он сказал «хрясь» и обиделся – и Посмотрел.
Горело зеленовато-алым, неровным блестящим пламенем: а) канделябры золотые (может быть, позолоченные), б) хлам старый (предположительно, представляющий историческую ценность), в) надежды на мир и утюг (деньги плотникам, деньги работникам сцены, деньги на валерьянку – минус ползарплаты; деньги на элитное успокоительное такого-то года – минус зарплата).   
Пришлось срочно вспоминать книжки, которые он читал в детстве. Там всегда был такой герой, которого авторы пытались представить читателю как Очень Плохого Парня. Он похищал и автивно бесчестил принцесс, отправлял в нокаут прекрасных принцев одним нажатием указательного пальца, завоевывал имеперии и проигрывал их в карты, пил самые крепкие в описываемых реалиях напитки и не пьянел, в общем, вертел вся и всех, но, что самое главное - никогда ни о чем не жалел.
Так вот, Кристиан сейчас старался Никогда Ни о Чем Не Жалеть. Потому что был хоть и Искусства, но все же Человеком. Ну жаба душит, совесть помогает.

А пылало-то тем временем все бодрее, веселее. На пятнадцатой минуте пассивного наблюдения режиссер выдал:
-Остановись, мгновение, ты… - Еще пять секунд, еще немного безрассудства – и получился бы бессмертный афоризм. А так только вопль:
-Филя, горим!
И правда, горели. Пламя подумало и решило, что просто красиво облизывать заманчиво-тенистые стены не комильфо и решило вспомнить времена инквизиции.
Когда алые язычки задумчиво лизнули подошвы ботинок Парк-Лейна, времени рыдать Аддамсу в пиджак – «о боже, какой я идиот!» - уже не осталось. Поэтому Кристиан просто вцепился в рукав филлипова пиджака и бросился бежать. Вот прям так, от безумного огненного змея за стеной по черепушкам, мятым желтым листам, использованным презервативам?! – теперь с освещением проблем не было, и режиссер видел все, а лучше бы нет – парочке алебард, золотому ожерелью с аппетитными блестяшками.
-Вперед и только вперед! – Прокаркал Кристиан для поддежки боевого духа и сразу закашлялся дымом. В глазах на секунду потемнело, он обо что-то запнулся и ударился локтем о битый кирпич. Выход сиял в пяти минутах от этой неприятной ситуации, но Парк-Лейн уже не знал, где пол, где Аддамс, где потолок, где огнетушитель и что это такое, а еще как люди бегают и зачем они это делают. В носу щипало, в глазах кололо а горячие веки будто прилипли к глазным яблокам.
Прости меня, Я.
Не прощу. Ты был очень плохим мужем, отцом, хозяином и режиссером.
Но я не был отцом.
Ты даже не был отцом. Тебе точно стоит умереть. Сейчас же.

Отредактировано Christian Park-Lane (05.06.13 12:06:09)