- Так, де… ребята, - Боб решил не впадать в крайности и не называть такую толпу народа своими детьми, вдруг он умрёт, а они передерутся за наследство? – сегодня нужно как следует постараться! К нам приедет корреспондент из Шёпота. Всё должно быть на высоте. Свечи готовы, Бил?
- Да, сэр!
- Отлично! Грег, сцена?
- В полном порядке!
- Сюзи, всё убрано?
- Сверкает чистотой, мистер Боб!
- Замечательно. Рина… А где Рина?!
- Она ещё не прибыла…
- Чёрт возьми, где её носит?! Я её уволю, клянусь прахом любимой пчелы, уволю! Она меня до инфаркта доведёт, - хозяин схватился за сердце, толстое его лицо никак не могло определиться бледнеть ему или краснеть.
- Сэр, репортёр идёт! – совсем ещё мальчишка, который помогал убираться, а так же открывал двери, таскал за Риной инструмент и вообще был на подхвате, первым заметил приход долгожданного гостя.
- Так, все по местам! Быстро! Ну, Рина, если ты не появишься через десять минут, я тебя… - что Боб собирался сделать с непутёвой скрипачкой история так никогда и не узнала, потому что в этот момент дверь распахнулась и на пороге возник Дик. – Добрый вечер, мистер Салей. Мы безумно рады видеть вас в нашем заведении. С чего желаете начать? Я думаю с экскурсии по нашему замечательному заведению. Идёмте-идёмте, а мои ребята пока завершат все приготовления к приходу гостей. Сегодня у нас будет незабываемый вечер, поверьте мне на слово, он будет просто великолепен.
Через десять минут Рина не появилась, а вот гости стали прибывать. Правда, пока ещё, медленный и ленивым ручейком, но Боб уже вовсю нервничал, хотя не подавал вида.
И тут с улицы раздался рык мотора, а мальчишка, с негромким восторженным писком приник к окну, глядя как, почти завалившись на бок, разворачивает чёрный с красным мотоцикл, как тормозит, оставляя на асфальте след жжёной резины, и как с него спрыгивает  черноволосая девушка.
Рина почти влетела в ресторан, остановилась у порога, отдышалась и, в ответ на мрачный взгляд Боба, криво усмехнулась.
- А вот и наша великолепная скрипачка-гимнастка! – хозяин ресторана с трудом превратил оскал в более-менее нормальную улыбку. – Рина, идите и готовьтесь, скоро нужно будет выходить на сцену.
- Эм… Хорошо, Боб, через десять минут могу начать. Освещение подготовьте, - выражение лица Рины можно было охарактеризовать как «удивлённая макака подавилась бананом».
Отойдя к неприметной каморке возле сцены, где Рина переодевалась, девушка глянула на преданно топающего за ней паренька,  несущего футляр.
- Чего это с Бобом? Рехнулся?
- Не, просто там папарацци явился, Боб старается произвести впечатление. А так он, наверное, тебя уволит.
- Ага, где он найдёт ещё такого дурака, который будет так на сцене скакать? Не уволит, не боись. А раз у нас тут такие гости, надо выложиться получше. Пусть этот писака челюсть по полу поищет, - с этими словами Рина ушла переодеваться.
А тем временем зал наполнился народом, представляющим собой интеллектуально-безумную прослойку общества Виспершира. Каждого по отдельности провели к заказанному столику, на каждом из которых стояла свеча. Дика же устроили за одним из лучших и тут же подали «самую вкусную в мире» (с) Боб медовуху.
Как только все гости устроились на своих местах, в зале погас свет, и единственным источником света стали свечи, которые, правда, едва-едва разгоняли мрак.
- Дамы и господа! Я рад приветствовать вас в нашем ресторане сегодня вечером! Я уверен, что вы получите огромное удовольствие от вкусной еды, мёда и великолепного представления, что подготовила вам наша великолепная и безумная Ринэрэ! Прошу вас встретить нашу свободолюбивую скрипачку бурными овациями! – голос Боба гремел на всю залу и, наверное, был слышен даже на соседней улице.
В ответ на громкие аплодисменты сцена, с которой убрали всю лже-траву и прочие цветочки-кустики, вспыхнула светом, вмонтированном в пол. Благодаря такому освещению можно было разглядеть лишь силуэт стоящего на сцене, хотя сейчас там даже и его не было. Люди удивлённо зашушукались, начали переглядываться. Было слышно, как Боб нервно сглотнул…
И с противоположного края, почти со стороны кухни, раздался медленный, слегка печальный мотив скрипки, плывущий в темноте, казалось бы, одновременно со всех сторон и из ниоткуда. Он двигался по помещению, но разглядеть в едва-едва освещённом полумраке скрипачку было невозможно и создавалось впечатление, что играет невидимый призрак,

Боб выдохнул, но не расслабился. Рина никогда не просвещала его в идеи своих выступлений, никогда не рассказывала о планах, даже не репетировала в Пчелке. Девушка с первого дня провела черту, которую мало кто мог переступить в ресторане: творчество для Ри было свято, и пускать в этот храм она не собиралась. Люди должны были видеть волшебство танца и музыки, но никак не вывихнутые ноги, руки, порванные струны и матюки, которые сопровождали падения.
Поэтому Ри репетировала исключительно у себя дома или по всяким пустырям-друзьям-брошенным гаражам, где был более-менее ровный пол. Боб лишь догадывался, какого труда стоило девушки выступать вот так легко и непринуждённо, учитывая как часто Ри приходила с синяками, ссадинами или вывихнутыми конечностями.
Но вернёмся в залу. Каким образом девушка избегала попадания к круги-капли света было просто нереально понять, но факт оставался фактом: скрипачка была подобна призраку до тех самых пор, пока до сцены не осталось пару шагов. Скрипка на миг притихла, а потом сошла на протяжную, длинную ноту, во время которой Ри оказалась в круге света.
Чёрные волосы были стянуты на затылке атласной красной лентой, концы которой обхватывали шею и спускались вниз, сливаясь и соединяясь со шнуровкой шёлковой чёрной рубашки со рваным подолом и такими же широкими рукавами, из-под которых торчали кажущиеся белоснежными тонкие руки, подходящие больше какой-то кукле или… призраку-олицетворению чего-то. Нижняя часть туловища скрывалась в темноте и не привлекала к себе внимание, порой даже казалось, что её вовсе нет, так плавно покачивалась, выводя эту продолжительную ноту, девушка.
Бледное лицо с полуприкрытыми, сверкающими чёрными драгоценностями, глазами, пухлые, чуть приоткрытые губы, кажущиеся ярко-алыми на этом призрачно-прозрачном из-за грима лице, тёмное дерево скрипки, к каркасу которой, словно к любовнику, Ри прильнула щекой, водя по струнам смычком, зажатом в таких же кажущихся прозрачными пальцах, которые должны были принадлежать какому-то существу из иного мира, но никак не девятнадцатилетней девчонке.
Гости восхищённо выдохнули, многие подались вперёд, разглядывая это играющее на скрипке чудо, но Рина простояла на месте от силы пару мгновений. Мелодия взвилась вверх, разрывая сонный полумрак силой звука, чёрные глаза распахнулись, весело сверкнули в них отражения свечей и она прыгнула. Прыгнула, вертанув сальто назад, поджав немного босые ноги, прямо на сцену, мгновенно теряя всякую человеческую плотность, превращаясь в чёрный силуэт девчонки, одетой в потрёпанную одежду и стоящей на одной ноге.
Публика разразила аплодисментами и на эти несколько ударов сердца скрипка затихла, но стоило лишь залу немного угомониться, мелодия рванулась вверх и вширь, разрастаясь, дыша, горя, полыхая всеми оттенками звука. Звуки скрипки заполнили помещение от пола до потолка, от стены до стены, обхватили всех и каждого по отдельности, завораживая и создавая причудливый мир звука и пляшущей на сцене тени.
А она плясала! Плясала так, будто действительно была бесплотна, словно не имела суставов, а являлась лишь продолжением самого Звука, Ритма, что стал её дыханием. Сальто, движение в сторону, волосы чёрным ореолом разлетаются вокруг головы, движения на одной ноге, вторая же выполняет немыслимое па, словно Ри садится в воздухе на шпагат, разворот, наклон назад, почти в мостик. Гибкость поражает, а мелодия является неотделимой от движения. Ни сбоя, ни единого лишнего звука. Как долго Рина репетировала и любовно хранила этот номер? Неизвестно, возможно, всю жизнь?
Ещё одно па, прыжок, разворот, движения текут, хозяйка их подобна мифологической змее, которую порой любят изображать в книгах о Идинии. Танцуй, Рина, танцуй, словно в последний раз. Мелодия ускоряется, но при этом не срывает ни в крик, ни в вульгарное пиликанье. Ещё с десяток па и стремительное движение прочь со сцены, и вот черноволосый силуэт, олицетворяющий свободу, мелькает у разных столиков, на мгновение появляясь и тут же исчезая в бликах свечных огоньков.
Промелькнула она и возле стола Дика, на секунду поймав его взгляд и едва заметно склонив голову на бок, улыбаясь кончиками губ, и тут же исчезла. А мелодия затихала. Точно так же, как она нарастала, захватывая всю комнату, так теперь она медленно гасла, словно мистический гость, побывавший в этой зале, уходил, улетала жар-птица, и скрипка звучала всё тише, отдаляясь и уходя в ту же сторону, откуда пришла. И снова танцовщица исчезла, став призраком, духом мелодии, которая последний раз подняв голову, затихла окончательно в дальнем углу залы недалеко от кухни.
И в этот миг вспыхнул свет, резанув по глазам. Понятное дело, что первое, куда, проморгавшись, посмотрели гости ресторана – это был угол возле кухни, но там уже никого не было. Скрипачка словно растворилась.
На самом же деле за мгновение до вспышки света девушка скользнула на кухню, а тех мгновений, пока люди привыкали к свету, хватило на то, чтобы занавески перестали раскачиваться.
Почти минуту в зале стояла тишина, которую сменили бурные овации и громкие крики восторга, которые перекричал бас Боба.
- Да! Вот такое волшебство порой нисходит к нам из мира, что невидим. Благодарю вас за внимание, теперь вы можете отдать всё своё внимание вкусной пище и напиткам!