Тьма накрыла оберегаемый Ридом город.

Что, в общем-то, вполне объяснимо, учитывая, что был глубокий вечер. Густой, словно гороховый суп, туман баюкал городок в своих объятиях, чесал кирпичные бока спящих домов, гладил аккуратные двухскатные крыши и закрывал прохожим глаза мягкими ладошками. Из темноты доносились редкие возгласы удивления и боли по поводу нечаянно отдавленных ног и ушибленных лбов. Кто-то, налетев сдуру на фонарный столб, по ошибке бормотал ему слова извинений. К десяти часам улицы стали абсолютно пусты: сегодня по телевизору транслировали юбилейную серию «Битлмэна», и это был Повод.

У Ричарда тоже был Повод, но другой. Он занимался крайне важным и общественно полезным делом: ловил маньяка. Некто, по понятным причинам пожелавший остаться не идентифицированным, нападал по вечерам на ничего не подозревающих граждан и отнимал у них самое ценное — парики. Да, неуловимый маньяк обрушил свою порочную длань на самый незащищённый слой Висперширского населения — тех, кто в силу различных обстоятельств вынужден скрывать от окружающих лишённую растительности макушку. Париковый Маньяк был безжалостен. За десять дней он совершил восемь вопиюще дерзких ограблений; мужчины, женщины, старые, молодые, даже одна собака (!) — злодей не щадил никого. Буквально накануне преступник вероломно напал на беззащитного пенсионера. Бедного старика обчистили, как мальчишку. Пропал не только парик, но и накладная борода! Рид сжал увесистые кулаки. Никто, чёрт возьми, не будет лишать мирных жителей волос, пока Ричард на посту, — он просто обязан поймать и обезвредить негодяя. Это его служебный долг.

Колючий осенний ветер взметнул полы Ридова пальто. Начальника полиции было не узнать: на его голове красовалась роскошная искусственная шевелюра, превратившая уже немолодого, начавшего лысеть мужчину в жгучего брюнета с элегантной укладкой. Густые волосы вились из-под широкополой шляпы крупными кудряшками. Ричард надеялся, что маньяк не устоит перед такой обольстительной приманкой, и непременно попытается присвоить парик себе.

Похоже, надежды вот-вот должны были оправдаться. Поблизости раздался приглушенный звук шагов. На противоположной стороне улицы показался мужской силуэт. Рид прищурился. Он с трудом мог разглядеть очертания фигуры, но сразу понял: Тот Самый. Ричард достал пистолет и храбро шагнул из-за угла здания, навстречу надвигающейся опасности. Его лицо выражало мрачную решимость; блюститель порядка возвышался посреди тротуара, грозный и непоколебимый, как утёс над неспокойным морем, и вообще Производил Впечатление.

Жаль, из-за тумана этого было почти не видно.

Отредактировано Richard Reid (15.03.13 17:36:42)

Он должен был насторожиться. Зловещий туман становился всё туманнее и зловещее, чёрные тучи, похожие на прохудившийся ватник, начали ронять на землю первые тяжёлые капли. Порыв ветра донёс до мужчины едва различимый запах сахарной пудры. По спине, как обычно бывает в таких случаях, пробежал липкий холодок, означавший, что владелец спины в ближайшем обозримом будущем рискует получить несколько синяков/ушиб копчика/вывих ребра, уязвлённое самолюбие, внушительный счёт из химчистки за испачканное пальто, и ещё что-нибудь из того, на что богата жизнь простого борца с преступностью, если он склонен недооценивать все коварные перипетии судьбы и собственную удароустойчивость.

...Бум! Хрясть! Ба-бах!

Ощутив себя находящимся неподобающе низко для занимаемого им в обществе положения, Ричард потянулся потереть стукнутый об асфальт подбородок, попутно обнаружив несколько разного калибра информативности фактов, никак не входивших в его планы на сегодняшний вечер: a) шляпа, купленная буквально сегодня утром в дорогущем бутике, слетела с головы и упорхнула в неизвестном направлении вместе с париком. Это жаль; б) ушибленный подбородок жутко саднил, словно Рид впервые за последние двадцать лет решил как следует побриться, и сразу газонокосилкой. Это больно; в) Звук спешно удаляющихся шагов тактично намекнул, что напуганный шумом преступник успел скрыться, не совершив преступления, и ищи его теперь свищи. Это пи... эээ, плохо. Это пи... как плохо; г) напавший, судя по интересным выпуклостям, упирающимся в спину — женского полу. Это то ли приятно, то ли возмутительно, то ли всё сразу в равных пропорциях, — Рид с наскоку до конца не разобрался.

— Позвольте: какого х... ? — взрычал он, активно сопротивляясь попыткам неизвестного нападавшего вывернуть ему руки, что по ощущениям почему-то больше напоминало неудачные заигрывания.

Раздавшийся над головой раскат грома поглотил окончание фразы, оставить висеть в наступившей следом тишине многозначительное троеточие. Тишина, как и всё положительное в жизни Ричарда (кроме жены), длилась недолго. Сиплый до неузнаваемости голос начальника полиции продолжил складывать буквы в небоскрёбы виртуозных ругательств, перемежавшихся кашлем и хриплым «а-апчхи!»: Рид накануне умудрился подхватить простуду. Что придавало его сегодняшней авантюре дополнительный лоск героизма, но ни фига не улучшало ситуацию в целом. Сумев, наконец, подняться с земли, мужчина резво и несолидно для своих лет принялся попеременно прыгать то на одной, то на другой ноге, силясь стряхнуть с плеч незнакомца, прилипшего к Риду, словно злостная фанатка к обожаемому кумиру. Ему бы это непременно удалось, но хитрый налётчик(ца?) вовремя сообразил закрыть жертве глаза, сделав Закон на долю секунды не только слепым, но ещё и беспомощным перед лицом неизвестной опасности. Этого Ричард, и без того сбитый с толку чужой нахальностью, совершенно не ожидал; поэтому застыл на месте по стойке «смирно», неуместно моменту (зато кинематографично красиво) демонстрируя блестящую полицейскую выправку, после чего, накрыв неожиданно миниатюрные ладошки нападавшего своими грязными и мозолистыми, как-то удивительно буднично поинтересовался:

— Кто там?

Для протокола, наверное.

Отредактировано Richard Reid (17.03.13 19:01:45)

Начальство ещё не отошло от сессии, поэтому нынче пассивный графоман, и дико за это извиняется.

Каким бы изобретательным коварством не обладала жизнь, какие бы гнусные подарки она не подбрасывала, рано или поздно Справедливость всё-таки должна восторжествовать. Пусть не Всеобщая и Всемировая, а в единственном, частно-локальном и в целом едва ли заметном для Вселенной порядке, — но крохотная частичка Справедливости в конце концов обнаружит себя перед тем, кто смеет нарушать её границы.

Всю свою сознательную и немного — бессознательную тоже, вплоть до младенческого возраста, жизнь Ричард Рид ни во что не ставил женщин. Исключая возлюбленную матушку, которой, скрепя сердце, прощал принадлежность к неразумному полу за невероятно вкусные пирожки и трогательное мазанье зелёнкой ушибленных сыновьих коленок, пока никто не видит. И вот теперь существо, которому начальник полиции отводил место в эволюционной цепи где-то между табуретом и мохноногой выхухолью, поставило грозного Homo Borodatus в такое положение, о котором потом будет стыдно рассказать не только коллегам, но даже собственному отражению в зеркале. Ричард стоял и, забывая моргать от удивления, смотрел из-под растопыренных ладоней на вопиющий акт феминизма, разворачивающийся у него прямо под носом. Нос, кстати, озяб и промок из-за начавшегося накрапывать дождя, что добавляло подобающего трагизма ситуации.

Справедливость торжествовала. Торжествование происходило, как и положено, в сакрально-незримом для обыкновенного смертного режиме, — но Рид всё равно пропитой печенью чувствовал, как кто-то Всемогущий, Невидимый и Бесконечно Далёкий ехидно хохочет ему прямо в небритое лицо. По спине поползли мурашки стыда и отчаянья. Стыд оперативно локализовался где-то в районе между лопаток мужчины; рубашка в этом месте моментально намокла и начала неприятно липнуть к телу. То ли было так стыдно, то ли это просто ледяная дождевая вода лилась за шиворот.

— Статья семь, подпункт десять, под подпункт тринадцать — восемь месяцев общего режима за несанкционированное нарушение интимного пространства должностного лица при исполнении, плюс пятнадцать суток за нахождение в особо нелепом виде в общественном месте, — на автомате и практически без запинки пробурчал Ричард, на всякий случай предостерегая обнаглевшую преступницу от необдуманных поступков или обдуманных приставаний, после чего развернулся на сто восемьдесят негодующих градусов. Потом уткнулся носом в кирпичную стену дома. Уровень негодования мгновенно поднялся до невообразимых высот, рискуя покорить стратосферу. Рид более всего на свете не любил, когда кто-то малознакомый и злоумышленно настроенный приближается к нему с тылов. Особенно с его же собственным оружием. И даже то, что этим кем-то была женщина, не очень успокаивало. Совсем наоборот: мало ли на что способны эмансипированные дамочки в детородном возрасте, бегающие по ночному городу за женатыми мужчинами.

Будь на улице и в кипящем яростью мозгу полицейского чуть менее туманно, будь Справедливость чуть менее жестока, Ричард обязательно заметил бы торчащую из-под тряпичной маски знакомую рыжую прядь. А после, воспользовавшись своим знаменитым дедуктивным методом, сопоставил бы запах пончиковой пудры, характерную рыжеватость и не менее характерную неуклюжесть нападавшего, чтобы без труда идентифицировать его (вернее, её) незрелую личность. Скорее всего, на этом история бы и закончилась. Не факт, что хэппи-ендом, не грозящем кому-то внушительной горой отчётов на ближайшие месяца три, — но всё-таки.

Пока же мужчина молча мок под дождём, скрипя зубами от злости, гипнотизировал кирпичную кладку и соображал, как ему выбраться из столь щекотливой и нелепой ситуации. Желательно, до того, как на горизонте появится какой-нибудь неудобный свидетель, обладающий достаточным любопытством, фотографической памятью и неправомерно длинным языком.

Отредактировано Richard Reid (23.04.13 07:10:10)