"Сустились умерки. В мраве
Куржились сомно петляки
И волосистый головей
Вопел у Воп-реки."
Ханна читала не безызвестную историю про девочку, чудом угодившую в страну чудес с помощью кроличьей норы. И ей показалось, что это отличая мысль. Вот только кроличьих нор в округе было всего меньше чем одна. А может я просто ещё не искала?
Девочка отложила книгу в сторону и задумчиво почесала нос. Куда я положила его? Хотя нос чесался и без лишней задумчивости.
Спустя ещё каких то полминуты Ханна уже записывала в свой ежедневник идею о поиске кроличьих нор. Можно было не сомневаться, что ежедневник потеряется снова, спустя ещё каких-то полминуты, но важным ритуалом было именно записывание идеи. Кривоватый почерк свидетельствовал о творческом подходе к процессу, а тишина в доме обо всяком отсутствии.. Ханна посмотрела на часы. Половина второго. Что-то давно ничего не происходило. Сейчас же самое время.
И в этот момент ей показалось, что что-то случилось.
Она отвлеклась от записывания, остановившись на слове "найти" и отложила карандаш в сторону. Затем закрыла ежедневник и медленно поднялась на ноги. Её природная интуиция молчала в тряпочку, ей тоже было интересно, что происходит.
В конечном итоге происходило Ничего. Ханна посмотрела наверх, возле лестницы в парадной, затем заглянула в кухню.. Она сделала это тихо и по возможности незаметно.. но Ничего по-прежнему происходило. Не может быть!? Уже половина второго!.. Ладно, я сделаю вид, словно ничего не видела. Оно должно случиться снова...
Ханна была твердо убеждена, что что-то всё же происходит, только она не достаточно внимательна, чтобы заметить.
Дом всё также тикал настенными часами, как ни в чем не бывало. Ни единый шорох не выдавал Происходящее.
в своем роде, это таже было происшествие.
Мисс Ломман вернулась в гостиную и села на диван. Книга лежала рядом, будто чужая. А Ханна ждала, глядя на окно. На самом деле она просто прислушивалась ко всякому шороху, вдруг она опять упустит что-то..

Когда позвонили в дверь, девочка вздрогнула, в тишине доме, мерного тикающих часов и внимательности был существенный недостаток - любой звук оказывался слишком внезапным и чудовищно громким.
- Да иду я уже иду! - негромко возмутилась она, следуя старой привычке женщин из черно-белых фильмов. Те представлялись ей чересчур занятыми и серьезными дамами, и Ханна не хотела отставать от них. Не во всем же копировать папу.
Папу.. подумалось ей, когда она открыла дверь. Упомянутый пребывал в форме абсолютной полупрозрачности.
Секундный ступор Ханна прервала совершенно будничным и внезапно безпривественным:
- А звонил зачем? Ты же мог просто пройти сквозь дверь.
На самом деле не все психологические травмы выливаются в истерики. Ханна ещё не до конца осознавала серьезность положения вещей.
Она отступила в сторону, чтобы дать отцу пройти в дом. Да, конечно, мог.. но это же папа. Он наверно ещё не привык к новому существованию.
Вместо того, чтобы видеть препятствия, девочка уже видела верхушки айсбергов под кодовым названием "Возможности". И хотя айсберги маячили где-то рядом, она решила, что лучше будет сначала успокоить отца. Его призрачный вид не внушал позитивного настроения. Скорее наоборот, нагнетал обстановку и усиливал без того мрачность атмосферы.
Надо его выслушать.
- Я присяду, чтобы ты не беспокоился за мой обморок, - предупредила Ханна и действительно присела на диван, расправив платье на коленях, - и ты садись, тебе будет легче рассказывать. Ты ведь расскажешь мне, что случилось, правда?
На самом деле, спокойствие не было частью этого милого представления, просто Ханна всё ещё не осознавала главного, поэтому со стороны наверно казалось, что она хладнокровно воспринимает всё происходящее. Защитная реакция в её случае превращалась в излишнюю рассудительность. Айсберги, кстати, требовали маячили вспомнить про тест из двухсот тридцати одного вопроса, главной темой которого является призрачность отвечающего. Ханна приготовила его для себя, на всякий случай, но случай приготовил всё по-своему.
Интуиция повторяла про чай и хорошее поведение, зациклившись на том, что всё происходящее не более, чем выдумка.Ханна же, не пытаясь разбираться в том, что требуется предпринять, сейчас просто сидела, ожидая что же скажет ей отец.

Отредактировано Hanna Lomman (27.11.12 08:49:47)

- В четверг?! - переспросила девочка так, словно не слышала предыдущих слов отца, - но в четверг ты же обещал, что я целый день буду с тобой в офисе. Мне сочинение к субботе писать. Но, кажется, уже.. нда..
Ханна замялась, смерть отца и так и так отменяла все планы.
- Кофе.. сейчас будет. А ты разве можешь пить? В смысле, ты же теперь призрак, зачем тебе вообще кофе?
Девочка не дожидаясь ответа снялась с места и направилась на кухню. Насыпав кофе в подобие кофейной турки (другой посуды не нашлось), она залила всё холодной водой и поставила смесь на плиту.
- Пааап? - протянула Ханна куда-то в потолок, чтобы звук легче дошел, - ты так и будешь в гостинной? Я хотела накормить тебя ужином.. но похоже это уже никого не волнует.
Остывший ужин тихонько сидел по кастрюлям, в ожидании приговора. Сегодня это было жаркое из тунца с овощами и острый рис с зеленью. А ещё кисель из апельсинов. Ханна покосилась на торчащую из кастрюли с киселем поварешку. Белый цветочек незатейливо намекал, что мир светел и прекрасен, как он сам.
Всякое предложение неожиданно грозило провалом. Оказалось, что смерть отца содержала в себе гораздо больше неприятностей, чем можно было ожидать по-началу. Впрочем, начало только началось.
Ну, тесты ещё успеется.. хотя я их для себя готовила..
Ханна всё ещё пребывала в растерянности. Она села напротив плиты, на стул, подобрала к себе колени.
- И что теперь? - вслух задалась девочка, выражая в этом вопросе всё, что вообще можно было выразить в данной ситуации.
Что теперь будет со мной? Что теперь я буду делать? Как вообще теперь?
Отец, хотя и пребывал рядом, находился дальше, чем обычно.
Никто и не обещал отсутствие истерики. Ханна хмуро смотрела на плиту, силясь не уронить ни одной слезинки. Дочь инспектора полиции должна быть сильной, должна быть опорой и надеждой. Должна быть.. Ханна быстро вытерла слезу. Должна быть самой самой..
Она уткнулась носом в колени, чтобы даже призрачный папа не смог точно определить плачет она сейчас или нет.