Сорок восемь минут назад Арчибальд Дрейк стал сиротой. Теперь он зло щурился на чересчур яркое солнце, примостившись на бордюре близ кипящего жизнью Штопаного Моста. Руки всё ещё пахли хлороформом, хотя он чем только не пробовал перебить резкий запах, даже пробрался на кухню «Полкоролевства» и целых пятнадцать секунд продержал кисти в гигантском чане с вишнёвым пуншем. Руки покраснели – от самого пунша и его температуры, а запах остался. Благо, Дрейку посчастливилось не встретиться с хозяином паба, находившимся в тот отвратительно-солнечный день в наисквернейшем настроении. Мальчишка улизнул, так и не узнав, что случилось с испорченным напитком и незадачливым стажирующимся поваром.
Возможно, во всём была виновата необыкновенно тёплая и солнечная для начала октября погода. Возможно, десять лет были тем самым пределом, после которого у слишком умных для своего возраста детей срывает крышу. Результат один – теперь Арчи был свободен от жилплощади, консервативных взглядов на воспитание и ежеутренней овсянки. Обдумав эту мысль, Дрейк понял, что сделал действительно важный шаг на пути к мировому господству.
- Эй, мальчик, ты потерялся? – женщина, находящаяся в том возрасте, когда отсутствие обручального кольца на безымянном пальце вызывает сочувственные вздохи окружающих, остановилась перед Арчибальдом и устремила на него взволнованный взгляд.
Подпёртая кулаком щека очень удобно искажала физиономию Дрейка, не оставляя возможности окружающим разгадать, какое на ней отразилось выражение. Мальчик молча покачал головой.
- Жарко сегодня. Может, купить тебе мороженого, пока ждёшь родителей?
Арчи смотрел на добрую незнакомку, не моргая. Смотрел и думал, что этот мир до такой степени глуп и несовершенен именно из-за того, что населяют его исключительно подобного рода идиоты. Широкая улыбка осветила нежные черты, предавая детскому лицу ещё больше умильной трогательности.
- Было бы здорово!

После полудня у Штопаного Моста появлялось всё больше и больше праздно шатающихся горожан, как будто никому в этом маленьком городишке не пришло в голову заняться чем-нибудь полезным, к примеру, поработать. Арчи прохаживался по аллеям, нарезал зигзаги по ухоженным газонам, ронял в идеально составленные клумбы этикетки от шоколадок, леденцов и прочих вредных, отвратительно сладких яств. Сегодня Дрейк узнал, на какие чудеса способна его улыбка, не сопровождаемая едкими замечаниями. Это знание он собирался использовать наиболее эффективным образом в первую очередь для того, чтобы не попасться кому-нибудь из представителей управления по опеке и попечительству.
Нельзя было ночевать на улице и в общественных местах. Арчи присел на бортик фонтана и принялся соображать, куда он мог податься без опасности быть препорученным заботливым властям. Думалось плохо. Мальчишка стянул с головы бейсболку, пристроил её рядом с собой, а сам запустил пальцы в мягкие вихры, пытаясь физически простимулировать мыслительный процесс. Не прошло и минуты, как в кепку опустилась купюра, затем звякнуло несколько монет и снова купюра. Арчи скосил глаза на внезапный заработок. Поднял голову и несколькими метрами впереди себя заметил мужчину, затылок которого явственно выражал вселенскую печаль. У мужчины тоже была кепка, в которую он даже не заглядывал, и совершенно напрасно – доходы Арчибальда в разы уступали содержимому чужой бейсболки.
Арчи спрыгнул с бортика и направился прямиком к попрошайке, который, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, вовсе и не просил ничего. Просто спокойно сидел, задумчиво созерцая выросшее по соседству дерево и да, всей своей щетиной выражая вселенскую печаль. Дрейк стряхнул хмурость с лица, засиял улыбкой и молча присел рядышком. Поближе к кепке. Вот-вот должно было произойти чудо.

Отредактировано Archibald Drake (04.11.12 16:56:38)

— Боже, что ты здесь делаешь?
— Вы слегка обознались, я – не Он, ― не прекращая излучать в окружающий космос улыбку, лучезарно сообщил Дрейк, косясь на полную средств к комфортному и сытному существованию бейсболку.
На сидящего рядом с ней мужчину Арчи взирал прохладным взглядом, даже несмотря на мимические ухищрения, не выражал ничего тёплого и человечного. Выглядел незнакомец, прямо сказать, неважно. Будь у любого другого такой стабильный заработок, уж он бы истратил его на что-нибудь полезное – если не на оружие массового поражения, то хотя бы на еду, одежду и парикмахера.
«Может, азартные игры? Сливает всё в игровые автоматы и на скачках?» ― закравшееся опасение заставило Дрейка призадуматься. Впрочем, он был не прочь выступить в качестве эдакого спасителя, так даже было бы лучше, ведь гораздо увереннее себя чувствуют те, кому все что-нибудь должны. По цвету шнурков и степени помятости футболки незнакомца Арчи пытался определить, сколько времени придётся потратить на завоевание безграничного доверия и золотоносной кепки. Составлял планы, рисовал в уме лабиринты тактических ходов, изобретал стратегии. И, как водится, на самом интересном месте посыпались вопросы. Мальчишка заметно скис. Всё же Дрейк частенько забывал о том, что его внешний возраст ни одной из цифр не соответствует внутреннему. Пришлось сменить улыбку выражением глубинной скорби и честно признаться:
― По несчастному стечению обстоятельств отныне я сирота. Мои родители умерли прямо у меня на глазах, ― произнёс Арчибальд и сцепил в «замок» всё ещё пахнущие хлороформом пальцы.  ― От гусиной простуды. ― В конце концов, начинать знакомство с признания в убийстве – моветон. ― Конкретно здесь я жду того момента, когда встречу маньяка или умру с голоду. Совершенно естественное явление: беспризорные мальчишки на улицах долго не живут.
На самом деле стоило опасаться за того маньяка, который попытается что-либо предложить столь одинокому исчадию Ада. Он бы жил долго, гораздо дольше, чем ему хотелось бы.
Далее Дрейк послушно отвечал на все вопросы, не противоречащие его религиозным убеждениям, здравому смыслу и уголовному кодексу. Он уже знал, на чьей совести в скором времени окажется груз в виде одного несовершеннолетнего и всех сопутствующих проблем. Арчи любил доставлять кому-либо проблемы, он уже давно заметил, что сей процесс поднимает настроение эффективнее кастрюли макарон и ящика шоколада.
― А вас как зовут? И что вы здесь делаете в разгар рабочего дня? ― мальчик умел быть тактичным. Но этим умением пользовался крайне редко.
Солнце воссияло над головами – и было это знамением. Голубь спланировал на лишённую головного убора макушку мужчины – и было это знамением. Одновременно в животах обоих бродяг заурчало – и было это знамением.

Арчибальд не понимал, что могло связывать такую во всех отношениях доходную кепочку и безработного мужчину, но, поразмыслив, решил, что даже такое сомнительное взрослое прикрытие сгодится на первых порах. Дрейк ненавидел сладкое, а за сегодняшнее утро эта ненависть возросла стократно. Пожав протянутую руку, он поднялся на ноги и, улыбнувшись, посмотрел на Тони.
― Обожаю! Но мама всегда говорила, что если поесть сладкого до обеда, то обязательно откроется язва желудка, сгниют и выпадут зубы, а потом случится мучительная смерть от диабета, ― эмоциональное перечисление всех бед, грозящих растущему организму из-за неправильного питания, сопровождалось ясным лазурным взглядом самых равнодушных в мире глаз. ― Выходит, мама обманывала?
Для адекватного взрослого нет ничего страшнее, чем разрушить веру ребёнка в непогрешимость его любящих почивших родителей, поэтому Арчи небезосновательно полагал, что ему наконец-то представится возможность нормально поесть.
Юного Дрейка от обычных детей отличало не только отвращение к сладкому, но и необъяснимая любовь к овощам, особенно – к брокколи.
Арчибальд старался излучать на Майлса искренность и обаяние, но голубь мешал. Мальчик следил за птицей и думал о том, как сладка будет месть, когда они повстречаются вновь на одной из площадей Виспершира. Дрейку никогда не доводилось пробовать голубятину, впрочем, он и не собирался. Ведь если ты жаришь птицу, совсем не обязательно должен её есть, вполне можно поделиться с ближним. С тем же Тони, к примеру. На этом месте в голове Арчи раздалось собственное диавольское «Уахахах!».
Сняв с себя курточку, Дрейк направился к фонтану и очень сосредоточенно её простирнул. Наглой птице достался молчаливый взгляд, обещавший, что больше в этой жизни пернатого странника не ждёт ничего хорошего. Гарантии во взгляде тоже явственно пропечатались.
― Совсем-совсем никого, ― печально вздохнул Арчи. Против адской гончей в верных спутниках он ничего не имел, но пока не срослось. ― Разве что один джентльмен обещал показать мне свои игрушки, которые он хранит в подвале. Жаль, он не успел меня туда довести, ему совершенно неожиданно пришлось убежать от полисмена. Даже он бросил меня. Я один-одинешенек.
Дрейк всеми силами пытался трансировать в мозг Майлса несколько слов: «Маньяки. Голод. Голод. Маньяки. Голодные маньяки. Маньячный голод».
― А где вы живёте? ― покончив с прелюдией, он подобрался к главному вопросу.

В обеденное время на площадь каждый божий день выползали уличные музыканты со своими уличными нотами и прочим инвентарём. Живописный уголок природы и ленного спокойствия заполнялся живой музыкой (что было не очень-то вежливым по отношению к мёртвым горожанам), улыбающимися и, о, Боже! танцующими людьми. Весёлые песни исполнялись на французском, наполняли хорошим настроением от кончиков пальцев ног до встрёпанной макушки, вселяли надежду и ободряли. В это время площадь напоминала один из слащавых мюзиклов, что частенько привозят гастролирующие французские бездельники.
Арчибальд мрачнел. Он не любил радость, скапливающуюся вокруг него в таких концентрированных объёмах. Сразу хотелось разбавить её, украв пару кошельков и отдавив несколько десятков ног.
— Надеюсь, в этом «всюду» звучит только классическая музыка? Висперширские учёные доказали, что только она благотворно влияет на сердечную деятельность, пищеварительную систему и помогает в борьбе со стрессами, — Арчи начал медленно пятиться прочь от музыкантов, от улыбающейся толпы и счастливых искорок, парящих в воздухе.
Конечно, Дрейк был умным ребёнком и понимал, что бомж – не самая надёжная и перспективная компания для сироты с амбициями и без каких-либо морально-нравственных ограничителей, но удачливый бомж – совсем другое дело.
— Точно? Вы уверены? Хорошо подумали? Тщательно взвесили? Тогда подпишите здесь, здесь и ещё вот здесь, — Арчи вытянул из-за пазухи пакет документов на оформление опекунства.
В конце концов, долго бродить по городу с совершенно чужим человеком и оставаться незамеченным не смог бы даже Арчибальд, потому на всякий случай было решено подстраховаться. В мире взрослых любая грамотно отпечатанная бумага автоматически становилась увесистым аргументом.
— Если одолжите несколько крон, я угощу вас обедом.