Рид сидел у себя в управлении и вязал.

Процесс выходил трудоемким и непродуктивным. Пряжа путалась, крючок соскальзывал, петли не получались. Ричард сопел, тихо ругался сквозь зубы, распускал всё и начинал заново. Между делом сунув в зубы сигарету, он даже не удосужился её прикурить. Кустистые брови сурово сошлись на переносице, глаза буравили непроницаемым взглядом чёртов крючок, борода воинственно топорщилась на подбородке. Обычно с таким лицом штатный патологоанатом ковырялся в своих безвременно почивших клиентах.

Ричард вязал всегда, когда очередное дело оказывалось таким же запутанным, как моток пряжи у него на коленях. Сейчас в его голове сплетались в одно шизофреническое полотно картины трёх совершённых преступлений. Дымоходы, цилиндры, беременные кошки. Дымящиеся кошки. Беременные цилиндры. Мозг от такого обилия нелепых деталей плескался в глубочайшем анабиозе. С одной стороны его омывали мутные воды Теорий и Догадок; с другой он упирался в мыс Недоверия и Скептицизма. Казалось бы, вездесущий трубочист уже должна была стать центральной фигурой всех подозрений, во имя Логики и Справедливости. Тришу спасало только то, что насквозь варварская натура Рида чаще всего отказывала женщине в праве быть преступником. Равно как и чистить дымоходы. Ни на то, ни на другое столь несовершенный выхлоп эволюции, по его мнению, конечно же, не годился.

Посему мисс Оз посчастливилось пребывать пока в статусе ОВС — Очень Важного Свидетеля. Статус почётный, но геморройный. Примерно, как родство с королевой Елизаветой.

Старые настенные часы хрипло отгремели полдень. Ричард покосился на них с потаенной ненавистью и убрал вязанье в дальний ящик стола, после заперев его на ключ. Ключ нашёл убежище в кармане пиджака. Дама должна была прибыть с минуты на минуту, и Рид в глубине души искренне надеялся, что интуиция и наличие какого-никакого интеллекта не дадут ей заблудиться в тамошнем лабиринте. Потому что где-то по этажу вместо грозного Свинотавра бродила зловещая фигура уборщицы, миссис Фигг. А встреча с её шваброй и ведром претендовала на самое яркое и болезненное в жизни воспоминание для всякого, кто осмеливался ступить по неосторожности на только что вымытый пол. Начальника управления за его вечно грязную обувь миссис Фигг не любила особой и исключительной нелюбовью, кое-где граничащей с покушением на жизнь и свободу личности.

Нахмурившись, Рид отправил в пепельницу так и не зажжённую сигарету и обвел угрюмым взглядом обшарпанные стены помещения. Чего-то не хватает. Чего-то неприятного, надоедливого, но ужасно нужного.

— Найджел! — громовой глас потряс стены комнаты. Уж что-то, а пользоваться с толком своими связками Ричард умел. За девять лет выслуги в чине начальника он научился рявкать на подчиненных в шести различных октавах. По свидетельствам очевидцев, в особо удачные дни от его крика на соседних этажах стыл в кружках кофе.

«Где там носит его потустороннюю задницу», — нет никаких сомнений, Ломман его услышит. Но непременно погодит ещё несколько минут, чтобы побесить сатрапа в лице начальника. И не смотря на то, что скверный характер Рида мало способствовал установлению гомонойи между ним и подчинёнными, Найджела он всё-таки ценил — за бульдожью хватку и нечеловеческую въедливость в работе. Строго говоря, та комната, где он сейчас находился, использовалась для встреч со свидетелями и подозреваемыми только потому, что это было единственное во всем управлении помещение без окон, исключая туалет. Доведенные дотошностью призрачного инспектора до нервного тика, подследственные частенько воображали себя птицами и пытались сигануть вниз с подоконника, на свидание с асфальтом и собственной погибелью. Ричард предпочитал не рисковать.