- Что я делаю не так? - спросил у мироздания Михаэль, когда Метатрон, оторвав ангела от важнейших дел (Мордехай тщательно посыпал книги на седьмой полке северо-западного стеллажа пылью, деревянная лесенка под его недокормленным физически, но обогащённым морально телом, грустно поскрипывала), передал в его ведение (под расписку! Никакого доверия в этой белопёрой организации) тележку, гружённую годовой отчётностью.
- Сшить, пронумеровать, внести в католог, обустроить в архиве, - Метатрон, хоть и был Гласом Божьим, не любил потрепаться с коллегами за жизнь, для это у него был Хаагенти.
Михаэль хмурился, само собой, внутренне, и понимал, что И.О. уже не торт. Мордехай, возможно, и подумал бы о восстании, свержении в конец зажравшейся власти, смене правящей парадигмы, но КОГДА? Вы видели эти горы отчётов? Удручённо приняв груз и расписавшись своим собственным пером везде, где маячили идеально симметричные «галочки» Кэрролла, Михаэль не успел написать Кроули прощальное послание красной помадой на стекле в уборной паба, да что там — даже магазин закрыть не успел! Как только бумаги перекочевали в руки Метатрона, тёмную комнату пронзил Луч Божественного Сияния в музыкальном сопровождении дежурных ангельских трелей.
- Транспортно-телепортационная служба «Райские Врата», подтвердите код доступа.
Из сияюще-белого Ничто на голову Михаэлю свалилось банджо и несколькими секундами позже — пластиковый медиатор. Ангел вздохнул, как же он ненавидел всю эту безвкусную хренотень.
Перехватив гриф, Мордехай крайне неумело перебрал струны, извлекая из инструмента еле узнаваемую мелодию.
- Добро пожаловать в Рай, херувим Михаэль. Спасибо, что воспользовались порталом «Райские Врата», свои отзывы и предложения вы можете направить в канцелярию Семи Крыльев.
Ангельское пение стало громче на несколько децибел и Миша растворился в белом сиянии вместе с кипой рукописных томов.

- Ты не продал ни одной моей книги! - почти возмущённо провозгласил Мордехай, заявившись в паб в семь утра.
Борода, ввалившиеся глаза, особенно выделяющиеся на фоне тёмных кругов под ними, забинтованные по самые локти пальцы и общая рассеянность усталого взгляда.
- Это был сущий Ад! Налей мне виски и прости, что без сувениров, - ангел растёкся по барной стойке и полными грусти глазами уставился на, не побоюсь этого слова, друга.
- Кроули, я наконец-то дома, - изрёк Мордехай, проникновенно заглядывая в вакуум, замещающий демону душу. - А ты как поживаешь, люди всё так же пьют, едят и прелюбодействуют с твоими официантками?

Отредактировано Misha Mordechai (22.05.12 13:14:48)

Мордехай всегда относился к словам осторожно, бережно, не беспокоил их по пустякам и применял по назначению. Тысячелетие жизни научило ангела, что не все слова одинаково полезны, но он всё равно продолжал хранить их в книгах, знать и бить по пальцам пятикилограммовым толковым словарём всех, кто говорил невпопад. За повсеместное употребление некоторых слов, будь его воля, Михаэль сжигал бы на кострах. Так, по его сугубо личному мнению, Кроули не следовало бросаться такими словами, как «продал», «целых» и «семь», объединённых общим знаменателем «книги».
Совершенно необязательно было верить демону на слово и Миша прекрасно это понимал, но ничего не мог с собой поделать. Его смело с высокого табурета и унесло за неприметную дверь, притаившуюся посреди одной из стен паба, прямо между пентаграммой с автографом солиста какой-то сатанинской группы и календарём индейцев марта на ближайшие пару сотен лет. Испуганно звякнул колокольчик.

Мордэхай вернулся ровно через восемь минут и сорок две секунды, при этом выглядеть он стал на пару тысяч лет старше, больнее и потрёпанее.
- Ты меня обманул, - Михаэль приветственно клюнул носом буржуйскую табличку и добавил: - Демон.
Новые порядки в старом-знакомом пабе ему совершенно не нравились, о чём он так и заявил Аббъятти.
- Поганенько тут у тебя стало, Витторио. Таблички эти, официантки в чулках, хотя без чулок они выглядели гораздо скромнее…
Вглядевшись в выражение лица Кроули, ангел подумал, что оно явно ему что-то напоминает. Такое знакомое и человеческое. Ревность? Злость? Обида?
«Да нееет, это же Кроули, с чего бы ему обижаться», - легкомысленно отмахнувшись от собственной догадки, Мордэхай озадаченно уставился на демона.
- В чём дело? Стоит мне отойти на пару месяцев по рабочим делам, как ты начинаешь всюду сеять хаос и новации. Давно обзавёлся этой табличкой, я тебя спрашиваю?
Если бы где-то вручали награды за самое зажигательное отплясывание на чужих метафорических мозолях, джек-пот сорвал бы Мордэхай.
- А ведь я, между прочим, рад тебя лицезреть в добром здравии. И хочу пить. Поэтому можешь даже плюнуть в мой стакан, только плесни туда потом чего-нибудь бодрящего и мгновенно действующего.

А ведь раньше Мордехай читал, что это люди вечно всё усложняют, ан нет, вот где корень зла, оказывается, был зарыт!
- Виктория, - многозначительно начал Михаэль, прихлебнув из стакана. - Хм, а вкус не изменился. Ты всегда плюёшь в мои напитки?
Заглянув в стакан, Миша поболтал тёмно-янтарный напиток. Степень язвительности, так и распиравшей Аббъятти изнутри, намекала на то, что не всё нынче гладко у демона с настроением, внутренним миром и книгами бухгалтерского учёта.
- Так вот, Виктория, я тоже думаю о тебе. Постоянно, - Мордехай поймал протираемый Кроули стакан и обхватил его с другой стороны, крепче прижав к стеклянной стенке большой палец демона (многие бы заплатили старому еврею за этот отпечаток). - Но это не повод плевать в еду и питьё ближнего своего. Мне кажется, что-то мешает нашей дружбе. Вспомни тот январский вечер двести сорок три года назад, тебе так шло то васильковое платье! А сейчас что же? Мы два месяца не виделись, а ты даже не показал мне свои счета.
Сокрушительно вздохнув, Мордехай залпом осушил стакан и с глухим ударом водрузил его на стойку, жестом прося повторить и, как выяснилось парой мгновений позже, не зря. Кроули сказал ужасное. Вонзил нож в самое сердце (нанеся 44 предварительных удара в спину). - Никаких клубов в моём книжном магазине! Напишу завещание сегодня же. Сейчас же! Дай блокнотик.

Некоторые слова попадали в мозговой центр Мордехая, минуя непроходимые заслоны из алкогольных паров и ненадёжного слуха. Таких слов было немного.
— Прости меня, друг мой, — сокрушённо прошептал Михаил. Его поза Квазимордо, скрючившегося над телом убитой Засмеральды, выражала всю непередаваемую гамму отчаяния, страдания и раскаяния, которую в природе можно встретить исключительно в области ангела, которому пригрозили уничтожением очередной библиотеки. — Я больше так не буду. Это всё Метатрон. Ты ведь знаешь, была бы его воля, он бы устроил Наверху геноцид евреев. Мне и так уже пришлось сбрить пейсы, а ты ведь так любил меня за них дёргать и накручивать на… всякое.
Вслушавшись в собственные слова, Мордехай тут же сам в них уверовал, проникся проблемой национальной дискриминации в Раю и взгляд его воспылал огнём. Впрочем, горящий взор ангела быстро потух, наткнувшись на мрачную физиономию Аббъятти.  Когда Кроули начинал исторгать одолевавшие его эмоции на окружающих, не все из которых были Мордехаем, Михаилу приходилось прибегать к запрещённому, но действенному приёму.
— Так это всё я, собственно, к чему. Я тебе тут из командировки гостинец привёз, — как заправский бездомный Миша полез под барную стойку, зашуршал пакетиками, обёрточными бумагами, всё глубже погружаясь в таинственный мир безразмерной сумки.
— Та-да-дааааааа! — торжественно изрёк Михаил, извлекая себя из-под стойки и подарок – из вороха шуршащего мусора. Дрожащими руками вручил Витторио свёрток, из которого свисала пурпурная шёлковая лента. — Шляпка Захарии Антуанеттовича! Сам-то он у вас, но ты же помнишь, что перемазанную пирожными голову бедняги ещё долго гоняли по инстанциям, пока она не добралась до тела. Пока наводил порядок в архивах, нашёл её и сразу вспомнил о тебе, — взглядом Мордехай усиленно изображал верного щенка. Хорошего щенка. Такого замечательного щенка, что ни у кого рука не поднимется на его бесценную библиотеку.

― Дарёному коню в зубы не смотрят, цыплят по осени считают, ― возмущённо выпалил Мордехай, всеми своими руками и даже немножко коленями отказываясь принимать назад аукционную шляпку. ― Должна быть ещё поговорка про куриные уши. Ты когда-нибудь видел куриные уши, друг мой?
Уж что-что, а пить Мишель умел много, долго и не пьянея. Сейчас же с ним творилось нечто необычное. Либо усталость вошла в резонанс с отличным виски, либо магическое действие слюны Витторио сказалось, но Михаил совершенно точно самоликвидировался из регулярно обновляющегося списка наитрезвейших умов Виспершира.
― Всё тлен, ― ангел хотел подпереть рукой щёку, но то ли рука промахнулась, то ли щека плохо скорректировала курс, но в итоге мишелевская физиономия встретилась с начищенным покрытием барной стойки.
― Знаешь, Кроули, а ведь я познакомил бы тебя со своей мамой. Серьёзно, ты бы ей понравился. И эта твоя рыжая борода. Мама бы наверняка накормила тебя кошерным ужином, а потом запретила бы мне с тобой общаться, но ты бы ей точно понравился. И я как подумал об этом, о платьях и нашей дуэли в Цюрихе, так сразу же решил, что пора возвращаться. И ведь вернулся! А ты весь такой в бороде, не примериваешь шляпку и плюёшься в стаканы.
Тяжелоусвояемый монолог Мордехая прервался так же внезапно, как и начался. Ангел тяжело вздохнул и уставился на Кроули своим пронзительно-верным щенячьим взглядом.
― Ты даже не представляешь, что за унылое место этот Рай, там даже никто не танцует танго.
Из-за двери книжного магазина донёсся сначала тихий шуршащий звук, затем началось музыкальное вступление и громкость взметнулась, помогая мелодии преодолеть преграды из стен, обид и взаимных претензий. Путаясь в собственных длинных ногах, Мишель выбрался из-под барной стойки, галантно поклонился, чуть не пропахав носом паркет, и протянул Витторио руку.
― Жаль, на тебе сейчас не васильковое платье, но это обстоятельство не помешает двум ценителям насладиться прекрасным.

Отредактировано Misha Mordechai (24.11.13 15:26:29)

Повышенный градус нелюдимости и желание опьянеть, вкупе с телепатическими способностями Кроули внушать алкогольный флёр третьей степени, сделали своё дело. Мишель вёл, отдавливал чьи-то ноги, переворачивал столы, стулья и официанток, но не обращал на окружение никакого внимания, всецело сосредоточившись на воображаемом декольте воображаемого платья Витторио. Возможно, завтра ангел, пристыженный красочными рассказами о своём крайне вызывающем поведении, замкнётся в книжном магазине, и последующие полгода будет держать связь с внешним миром исключительно посредством налоговых расчётов, бухгалтерских выкладок и записок в стиле «А налоговому инспектору скажешь, что буйные посетители разбили фирменных пивных кружек на пятьдесят тысяч крон». Но это всё случится завтра. Сейчас же Мишель улыбался, сиял, блуждая по физиономии Аббъятти расфокусированным взглядом.
― В первом случае я буду счастлив, поскольку здесь наконец-то станет потише, и никто не будет мешать нам играть в шахматы. Пьяные драки, знаешь ли, не способствуют стратегическому мышлению, ― закружив Кроули волчком, Мишель поймал демона в объятия отрепетированным за столетия движением и поплыл дальше, вслед за музыкой. ― Если же это злачное место станет ещё популярнее, то я, не смотря на все сложности общения с социумом, буду рад за тебя и за твой стабильный доход. В конце концов, мы с тобой уже достигли того чудного возраста, когда не грех задуматься о тихой старости и постпенсионных утехах.
Изящным пинком устранив с дороги преграду в виде уставленного пустыми бутылками столика, Мордехай, под торжественные скрипично-духовые надрывы, поднял Витторио над головой. Поддержки всегда были их коронным приёмом.