Огромный шкив истории вращается со скоростью одного оборота в столетие, приближая более мелкие шестерёнки на встречу друг к другу. Однажды случится так, что один день повлияет на ход истории. Но именно тот день зацепился за зубчатое колёсико энтропии, заставляющее стрелять палки и целое стадо мартышек писать романы-эпопеи.
Инспектор посмотрел на часы: они отстали так сильно, что начали спешить. А в далёких жарких странах, - подумал Блейк, - сейчас самом разгаре сиеста. Он бы не отказался от сна и кофе или на, худой конец, жаркой страны без того и другого.
Блейк направлялся в туалет бара, чтобы переждать там неловкие попытки младших констеблей взять показания у рыдающих официанток. Всё итак ясно: убийство в «Узкой тропинке» не трагедия, а «бытовуха», даже скучно. Его до сих пор направляли на такие дела только для того, чтобы курировать новичков. Нет, пусть молодняк дрессируется сам, а Блейк проведёт это время с пользой для себя лично. На ходу он достал трубку и начал набивать чашечку табаком.
Подойдя к туалету, инспектор насторожился: из-за двери раздавался голос, он был один, но явно увлечён беседой. Кому бы он не принадлежал, Блейк совсем не желал делить с его обладателем временное убежище.
- Попрошу очистить помещение, в баре произошло убийство, - безапелляционно заявил Блейк, перегораживая выход. Ага, сейчас, дать уйти подозрительному свидетелю или свидетелю подозрительности. Впрочем, зрительные нервы принесли дурные вести: рыжие, вездесущие, наводящие на мысли о хлебобулочных изделиях, с презрительным взглядом, как у… как у… кота, - мысленно сдался Блейк, не желавший даже думать комплименты Аристотелю. Это был единственный человек, для которого комиссар бы с радостью посторонился и придержал дверь, особенно, если бы Аристотеля вывозили через неё вперёд ногами.
Приблизительно в пятидесяти процентах случаев нераскрытых полицией дел виновен был Кейнс. Не то чтобы эти дела оставались совсем нераскрытыми - но они были нераскрыты именно полицией. Что негативно сказывалось на общей репутации, зарплатах и умение Рида выражать свои мысли в диапазоне ниже 80 децибел… Поэтому в участке висел рыжий фоторобот (вопреки правилам - с улыбкой). В памятке для новичков после пункта «Что делать, если вас тошнит при виде трупа?», стояло подчёркнутое «Убедитесь в полном отсутствие поблизости Аристотеля Кейнса!» и далее этот пункт повторялся ещё несколько раз. А в курс подготовки констеблей с некоторых пор входил ряд строго засекреченных лекций под кодовым название «План А» (которой, возможно, не имеет к вышеперечисленным фактам никакого отношения).
- Аристотель! – пропел Блейк, - Какими судьбам? Как сам? Как Твой Этот?
О Харди полицейские тоже не забывали, правда предпочитали именовать как «… и Этот его»
- Как хозяйство? Как-ого чёрта ты тут забыл?
Убедиться в отсутствие Кейнса – легко, а что делать, если присутствие уже превысило отсутствие и грозится выйти из берегов? Блейк собирался импровизировать в присущей ему манере: немного хамства, дыма и металлического звона не помешают даже в перерывах между расследованиями.
Истории известны случаи взаимовыгодного и даже взаимовежливого партнёрства между частными сыщиками и полицейскими, взять хотя бы сотрудничество Эклера Пюаре и капитана Гастритингса. Но не с Аристотелем, только не с Аристотелем, это невозможно.
- Я предлагаю консенсус: ты уходишь. Сам и сейчас, - улыбнулся детектив и закурил трубку. Всякие переговоры надо начинать с обозначения своей позиции, а не с угроз, поэтому Блейк не добавил, что в противном случае хочет переломать Кейнсу ноги.

Отредактировано Bertram Blake (20.08.12 01:30:18)

- Какая встреча! – дипломатично обойдясь без лезущих в голову эпитетов, откликнулся Блейк, выкручиваясь из кашемировых объятий Кейнса. Если разница их габаритов становилась очевидной, Блейк чувствовал себя неуютно. О каком честном бое идёт речь, когда повалить соперника можно только при помощи рычага? Частник от переизбытка чувств крутанул инспектора вокруг своей оси, как партнёршу по твисту. Тут Аристотель, похоже, попытался выразить свою любовь ещё и дверному косяку, уж очень плотно он к нему прижимался. Вряд ли он хотел ретироваться, занимая позицию у двери, потому что весь вид Кейнса при этом являл собой неспешную обстоятельность – с таким видом не убегают, а готовятся к длительной шахматной партии.
Несмотря на буйство позитивных эмоций превысившее ожидания, Блейк усиленно следовал собственной установке не терять бдительность. Так, например, холёная длань, ласково похлопавшая оттопыренный пистолетом пиджак, получила ощутимый щипок. С каждым разом встречи с частным сыщиком становились всё более дружескими, а объятья всё более тесными. Бертрам очень старался не напрягаться по этому поводу и не ловить слухи о личной жизни Кейнса, хотя с некоторых пор стал замечать на себе косые взгляды коллег. Но в глубине души он оставался спокоен: их с Кейнсом обоюдная ненависть, закалённая личной антипатией, профессиональным соперничеством и парой неприятных историй с участием кошек, была постоянной и непоколебимой, как настоятельница католического монастыря.
- Ммм, Аристотель, новые духи? – поинтересовался Блейк, втягивая носом воздух, успевший лоскутами прилипнуть к нему и его одежде. От этих будет ещё сложнее отмыться, чем от прошлых. Запомнить запах ему приходилось, чтобы сразу отличить парфюм жертвы, убийцы или вора от следов посещения места преступления Кейнсом.
- Обычно их называют уборщиками, - подсказал инспектор, - Ты опять забыл слово? Стареешь, мой друг. Тебе бы съездить на юг, отдохнуть, попить рыбий жир… У каждого своя работа, и я не понимаю, Аристотель, зачем тебе каждый раз оказываться там, где проходит моя.
Он слишком давно знал Кейнса, чтобы рассчитывать, что тот пропустит мимо ушей хотя бы один вопрос. В первые годы вынужденного плотного общения с Аристотелем именно это его качество доставляло Блейку основную массу запоминающихся моментов, наполненных перечислениями кошачьих успехов и недугов. Так было до тех пор, пока Блейк не научился обращать его в свою пользу. Конкретно сейчас он, заведя руки за спину и не переставая широчайше улыбаться, незаметно снял с пояса наручники.
Как таковой Плана у него ещё не созрел, только профессиональное предчувствие, что действовать придётся неаккуратно. Иногда Блейк подумывал самолично убить Кейнса, спрятать труп, взяться за расследование и, посыпая голову пеплом и ссылаясь на некомпетентность полиции, никогда его не найти. Впрочем, бывало что Блейк подумывал о переселение душ в морскую гальку и внеземном происхождение картофельных пончиков - и ещё о многих болезненно ярких радостях, которые генерировал мозг, не получив обещанного трёхчасового сна.
Во всём мире, - грустно подумал Блейк, - Сейчас можно наблюдать редкое явление: отсутствие Кейнса. Везде, кроме этих жалких восьми квадратно-кафельных метров.
С другой стороны, туалет внезапно стал центром ещё более экзотического явления: у Блейка отобрали трубку. Внезапно. Этого с ним  не случалось с двадцати лет. Даже фамильярный щелчок по носу не возымел бы похожего эффекта.
Кулаки непроизвольно сжались.
Мирные переговоры кончились не начинаясь.
... Блейк с ужасом осознал, что, если Кейнс привстанет на носочки и вытянет руку вверх, до любимой трубки придётся прыгать, как котёнку за игрушкой-удочкой.
Инспектор пожал плечами и вынул из внутреннего кармана запасную трубку.
- Запах никотина убивает кошку. А ваш юный паж тоже там? – Блейк мундштуком указал на саквояж, - Что-то его не видно, я волнуюсь, вдруг вы его убили? Нет-нет, я уверен, такое может произойти только в случае самообороны. Если бы он напал на вас, то есть, но вы же держите ухо востро, правда? Так поступил бы на вашем месте любой разумный человек, я имею ввиду, что ваш напарник чрезвычайно нервный и впечатлительный юнош, не стоит давать ему в руки оружие.
Щёлк!
Отвлечение внимания болтовней было одним из немногих приёмов в арсенале Кейнса, которым Блейк не гнушался пользоваться. Выглядит подозрительно, действует безотказно и не требует реквизита – идеально для замкнутого пространства.
Племянница? Врёшь, рыжая флегма. От чего отвлекалось в это время внимание Блейка, разобраться пока не хватило времени.
- Мои соболезнования, - заглянув снизу вверх в глаза Аристотелю, сказал Блейк и доверительно похлопав его по руке. Щёлк! – Обещаю рассказать все подробности дела. А вы пока подождите меня тут, хотите принесу сердечные капли? Какое потрясение, какое потрясение!
Блейк отпустил руку Кейнса, от запястья которого теперь тянулась цепочка наручников; второй её конец обхватывал трубу батареи. Бертрам помахал ключами перед лицом частного детектива.
- Ничего личного, - инспектор немного задумался и поправился,  - Хотя нет, именно личное.
Собственное счастье вечно приходится творить самому, как и собственное отсутствие Кейнса.

Отредактировано Bertram Blake (20.08.12 01:34:07)

Теория Вероятности, скорее всего, где-то допустила ошибку: существование в одном временном потоке и одном  и том же измерении одномоментно Блейка и Кейнса должно было запустить механизм схлопывания пространства-времени прежде, чем они могли обнаружить друг друга в непосредственной близости. В конце концов, очень многие люди никогда не встречались, и никому от этого не было плохо. Или же Теория Вероятности таким образом решила кокетливо подчеркнуть свою непредсказуемость, после чего она уже становилась Теорией Невероятности или даже Теорией Вероятности Мёбиуса.
Но Блейк не думал об этом. Он всегда справедливо полагал, что о тонкие материи и чёрт ногу сломит, поэтому предпочитал в них не углубляться, напирая на простоту и ясность изложения мысли. Нередко, впрочем, информационную нагрузку нёс только тон его голоса, а лексические конструкции (от которых по  единодушному признанию многих благодарных слушателей «уши в трубочку сворачивались») служили прекрасными проводниками голосовых модуляций.
- Аристотель, - округлил глаза детектив, приподнимая очки, - Какие права, чего это ты? Все, что есть в пределах трёх футов – все твои, пользуйся на здоровье. Ах да, возможно ты не знаешь, но первый на месте преступления появился всё-таки убийца. Или ты хочешь сознаться? Нет? Ладно-ладно. Позже пришлю тебе сюда кроссворд с кем-нибудь из ребят.
И тут снова в игру вступали сложные законы мироздания и (или?) человеческой психологии. У таких разнополярных сущностей как Кейнс и Блейк контакт не мог осуществляться непосредственно – таким образом, их разговор шёл сразу на нескольких ментальных уровнях, на одном из которых слова Блейка не теряя смысловой нагрузки, преобразовывались в… менее травмоопасные для психики окружающих. Где именно случалась эта чудотворная трансформация*, на каком слое Сумрака, – неизвестно, факт заключается в том, что те слова, какие в действительности произносил Блейк, навсегда затерялись в архивах ноосферы... Короче, тут, по идее, должна следовать приписка «здесь и далее – прим. пер.»
- Ну с убийством всё итак понятно, дорогой мой. Видимо ты с самого начала собирался раскрывать дело прямо отсюда (таблетки бы попил, что ли, в самом деле, Аристотель!), а мы плюнули на профессиональную гордость, обыскали место преступления, и нашли отломанную окровавленную ножку стула. И больше, представь себе, ни одного трупа. Тогда нам пришла мысль как-то соединить её и уже имеющийся у нас труп, но мы, сам понимаешь, всё ещё думаем как это сделать. А твои методы годятся в лучшем случае на складывание пазлов с морскими видами или этим, таким, как его, чёрным геометрическим шедевром.
Победоносность момента омрачилась душераздирающим скрипом ножек раскладного стула о кафель пола – это Блейк попытался непринуждённо подвинуть Кейнса с дороги. Триумфальности ещё убавилось, когда детектив упёрся ногой в стену.
Не поддавшаяся дверь стала мощным завершающим аккордом в пассаже падения с вершины триумфа.
«Всё страньше и страньше. Была ли дверь заперта, когда я входил?» - подумал Блейк. Мысль эта должна была принадлежать золотоволосой английской девочке, но перегревшаяся информационная оболочка дала сбой. Девочка вместо этого подумала слова, значения которых благовоспитанным леди неизвестны до конца жизни.
- Кейнс, ты не прав,** - укоризненно сообщил детектив, доставая отмычки. Да, он действительно всегда носил с собой отмычки. В карманах Блейка обычно находился такой объёмный багаж, что детектив с трудом помещался между ними. «По-настоящему хороший коп умеет думать как преступник»***
Блейк уселся на пол напротив дверного замка, сощурился и сосредоточенно выбрал первую попавшуюся отмычку. При неспешной работе он любил болтать, хотя обычно для этого рядом имелся Ломман, а Аристотелю хотелось высказать что-нибудь покрепче. Впрочем, никто не мешал убить за раз двух кошек.
- Знаешь, Аристотель, мне бы тоже не помешало поправить здоровье. Недавно подхватил Мелочный Занудотромбоз, он очень-очень заразный. Кхэ-кхэ. Кхэ. Так что ты бы поостерёгся.

______________
*Доподлинно можно установить, что во Вселенной есть нечто, отвечающее за перевод языков на вседоступный, иначе адские клерки регулярно принимали бы за душераздирающие крики немецкие возгласы вроде «Где в этой сауне взять ещё пива?»
** прим. пер.^3
***«…и действовать тоже», – но последнюю часть кодекса принято передавать новичкам исключительно на словах. И на личном примере.

Отредактировано Bertram Blake (20.08.12 01:37:01)

- Вобщем, последнюю мою девушку, - между тем делился Блейк, - Звали, дай-бог-памяти, кажется, Нэнси. А, ну конечно, Нэнси!
Блейк привык разговаривать за работой, причём предмет беседы, как и собеседник, в этот момент для него были совершенно неважны. Аристотель тычком зонтика всё-таки вышиб ему палец на правой руке, за что был достоин мести. Справедливости ради можно сказать, что этого бы не случилось, не попытайся Блейк увернуться. Но месть была необходима, хотя бы в виде лёгкого морального удовлетворения.
«Пни кошку,» - загорелся маленький демон, удобно усевшийся на плече слева. Блейк чаще всего разговаривал именно его фразами.
«Что за бред,» - возмутился точно такой же маленький ангел, обитатель правого плеча, который обычно помалкивал да покуривал крохотную трубочку, - «И вообще, мы же любим кошек.»
«Это верно, - согласился Бертрам, - Я люблю кошек.»
К списку немногих несомненных его достоинств можно было отнести умение не переносить злость на невиновных: Аристотель виноват – Аристотелю достанется, а кошка пусть спит себе спокойно.
- Лохматая блондинка с нарисованными чёрными кругами у глаз, - продолжал детектив разглашение личной информации, иногда отрываясь от замка, чтобы пососать больной палец, - Вот она была действительно странная, носила вместо серёжек живых шмелей на верёвочках. И бросить её никак не получалось, пришлось избавиться. В смысле, - поправился он, - Ничего криминального, не подумай. Мы с ребятами инсценировали её самоубийство, она нам поверила, сказала, что отныне её душа свободна, а я олицетворяю все тленное, что она оставила за спиной, и уехала куда-то на Восток, познавать истину. В пятидесятые все такими были, хотя ты наверно не помнишь.
Отмычки тихо позвякивали в руках Бертрама, напоминая звон многочисленных браслетов с запястий странной Нэнси. А всё-таки она была классная, не многим людям удаётся оставить о себе столько воспоминаний. Кстати, научиться вскрывать замки надоумила Блейка именно она, когда запиралась на три с половиной часа в ванне и, коверкая слова, орала песни из популярных мюзиклов. Но он так и не привык взламывать замки на скорость: в конце концов сам процесс увлёк его намного сильнее, чем желание заполучить результат. Единственное, что ждало его за дверью – это голая тощая блондинка с кляксами вокруг глаз, которые, скорее являлись природной особенностью кожи, чем старательно наведённым макияжем. Ну и возможность заставить её замолчать заодно. Так вот замки оказались интереснее, а чтобы не портить удовольствие от процесса взлома, Блейк научился занимать осаждаемую Нэнси светскими беседами – с того и повелось.
Однако сегодня что-то не заладилось. Да что уж там – именно сегодня не заладилось абсолютно всё, включая этот чёртов замок. Скажите на милость, каким идиотом надо быть, чтобы поставить в туалете восьмисувальдный замок?! Что тут прятать, кроме, может быть, трупа злейшего врага? Кстати, надо запомнить…
(Маленький чёрт с левого леча ухмыльнулся, полный чувства выполненного долга.)
– Времени достаточно, вы ещё успеете рассказать мне, как вы убили... то есть, как умерла Лейси.
- Если не можешь сказать ничего аргументированного, - сдержанно посоветовал Блейк, - лучше промолчи.* Между прочим (хотя ты конечно не можешь быть в курсе всего: возраст, оторванность от реального мира, недостаток компетенции, все дела) наши ребята были на месте и разнимали эту драку. А ещё со вчера тут всё убрали, по крайней мере всё сколько-нибудь обломанное и окровавленное.
«А ещё наши ребята эту драку затеяли, но об это ты уж то-о-очно не узнаешь.»
Инспектор встал, отряхнул колени и достал из внутреннего кармана хромированную флягу. Отсалютовав ею, он сделал приличный глоток и отошёл на несколько шагов, чтобы наконец-то разобраться с замком так, как их учили в полиции – то есть попросту высадить дверь пинком.

*Это была ещё одна мысль, принадлежащая на самом деле светловолосой английской девочке. В параллельной реальности в это время девочка пустилась перед немало удивлённой Герцогиней в объяснения, почему, если та сейчас же не заткнётся, ей лучше собирать вещички и валить из города к чёртовой матери.

Отредактировано Bertram Blake (20.08.12 01:40:00)

Существует теория "шести рукопожатий", утверждающая, что все люди могут выстроить цепочку от себя до абсолютно любого другого человека на планете в среднем через шесть общих знакомых. Кейнс решил максимально сократить цепочку, причём, судя по лицу, перепутав её с пищевой.
Если диалог будет продолжатся в том же духе, в конце концов они поделят премию Марвина в номинации "Двойное самоубийство, осуществлённое тупым рыжим предметом. В присутствии кошки".
Блейк похлопал по руке, атаковавшей его запястье, как стремительный муравьед, и, проникновенно поперхнувшись, произнёс:
- Очень надеюсь, что ты сейчас не представляешь, как мы бежим по ромашковому полю друг другу в объятья. В смысле, больше никогда не смотри на меня так, дорогуша.
Ломман, если бы присутствовал при разворачивающейся сцене понятым, к этому моменту уже скончался бы от смеха, таким образом пополнив собой список потенциальных претендентов на премию Марвина.
Пока Кейнс блистал знанием его прав, Блейк просчитывал пути к отступлению. Можно забраться на перегородку между кабинками и отбиваться от Кейнса с истошными криками. Нет, такое было в пьесе "Ромео и беретта", сцена на балконе. Или можно выстрелить в батарею, но тогда всё заволочёт театральным туманом. А вдруг потом откуда-нибудь выскочит кордебалет, оплаченный Аристотелем?
Бертрам пошёл по пути наименьшего сопротивления.
- Имея стопроцентное алиби, глупо это не использовать, - вяло отмахнулся детектив, - Когда было совершено убийство, я спал. Теперь вы всё знаете и мне придётся вас убить. У вас есть право позвать на помощь.
Свободная рука Блейка в поисках ключа, трубки или, если повезёт, бумажника, беззастенчиво гуляла по карманам Аристотеля. Путь от одного до другого лежал через пузо и был неблизким, рука успела устать.
- А вообще-то, наши парни нашли дневник Лоры Фейспалмер, она пишет, что убийца бариста. Ты же знаешь, мы не можем игнорировать прямые обвинения, добытые из розовых тетрадочек неустановленного авторства.
Блейка отвлёк посторонний звук. Как оказалось, его производила незваная гостья, не теряющая времени даром и активно пытающаяся найти выход из запертой комнаты. То была толстая серая крыса, с до того умным выражением глаз, словно она обладала уникальными математическими способностями. Эта гостья самодовольно опровергала утреннее утверждение одного из полицейских-стажёров, мол мимо их кордона мышь не проскочит. Кордон не выдержал экзамен на кейнсоустойчивость, что уж говорить о мелких животных.
Второй посторонний звук напомнил о стажёрах менее завуалированно - в дверь постучали. Не так, чтобы очень деликатно, просто неумело: скорее всего, стучал кто-то, привыкший выбивать двери ногой.
После паузы из-за двери раздался голос, в точности повторивший интонации стука: "Кхм, откройте! Полиция!"
Блейк хмыкнул: он-то считал, что вся полиция уже внутри.
- Знаешь что, нам надо убираться. Сейчас они оцепят коридор и развернут операцию по спасению заложников. Только за полосатыми лентами сходят и вернутся. Да, не смотри на меня, они всегда так делают, когда не могут попасть в туалет.
Детективу подумалось, что, пока Кейнс не знаком с новым поколением полисменов, ему, Блейку, не приходится ни с кем делить его ненависть. Но стажёры вполне способны были перетянуть на себя большую часть лоскутного одеяла отрицательных эмоций. Об этой их способности он знал из личного опыта.

Отредактировано Bertram Blake (25.05.13 17:28:50)