Задверье |
-20-25 градусов по Цельсию уголок погибшего поэта: снаружи ктото в люк стучится а я не знаю как открыть меня такому не учили на космодроме байконур квестовые должники и дедлайны: ... |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Участники:
Аврора Дешвуд, Мэган Мертон, Лонни Максвелл, Тони Майлс.
Пространственно-временные рамки:
Ночь с 24 на 25 декабря 1975 года, кондитерская «Как творить историю».
Выжимка aka краткое содержание:
на день рождения авроры
гуляли бодро с огоньком
с тех пор мы чёрным отмечаем
весь этот день в календаре
Отредактировано Tony Myles (17.05.12 14:32:11)
Ах, канун Рождества! Самое волшебное время в году где бы то ни было, и Виспершир не исключение. Звезды загадочно мерцают в небесах, улицы укрыты белой перелиной снега; в воздухе так и носится запах Добра, Чудес и других вещей с Большой Буквой в начале и Великим Смыслом где-то посередине.
С другой стороны, крайне затруднительно разделять с кем-то дух праздника, когда совершенно некому поделиться с тобой хотя бы кусочком заплесневелого хлеба. Кто-то бы даже сказал, что это совершенно невозможно. Но Майлсу, бредущему по припорошенной снегом мостовой и отчаянно шмыгающему носом, было во всех существующих смыслах начихать на здравый смысл, здравый цинизм и всё остальное здравое, обеспечивающее выживаемость среднестатистическому двуногому организму, — он просто радовался приходу Рожедства. Бездомный ангел путешествовал от переулка к переулку, чтобы хоть как-то согреть озябшие конечности, дарил полные любви и света улыбки редким прохожим и восхищался видом убаюканного метелью города, заодно потихоньку замерзая насмерть в своих насквозь дырявых лохмотьях.
По счастью, удачному исключению или просто потому что, путь его пролегал мимо кондитерской. Узрев в окнах здания непривычно яркий для столь позднего часа свет, Фалет удивленно поморгал и застыл, как вкопанный, посреди дороги. На секунду ему показалось, что голод, холод и начавшийся проклевываться под кепочкой насморк, организовав зловещий триумвират, выписали ему билет наверх и теперь он наблюдает праздничную иллюминацию Центра Распределения Душ. Майлс даже чихнул на всякий случай, проверяя собственную жизнеспособность, протерев затем как следует глаза: нет, перед ним абсолютно и неумолимо точно была кондитерская «Как творить историю». Внутри, похоже, что-то праздновали. Судя по бодрым и уже нетрезвым выкрикам (али примерещилось с голодухи?) — праздновали давно и не только/не столько Рождество.
Тони яро, всей своей непорочной ангельской душой любил счастливых улыбающихся людей. Нерешительность уступила любопытству, и очень скоро ангел, мужественно преодолев гигантский размеров сугроб, оказался под окнами этого маленького оплота сластей и высокоградусных напитков.
Полюбопытствовать толком он так и не успел. Ветреное, как работающий в кондитерской демон, внимание Фалета заострилось на торчащем из-под снега на подоконнике длинное и блестящее Нечто. Нечто оказалось всего-навсего конфетой в виде карамельной трости, — из тех, которыми добрые родители потчуют своих отпрысков, ни мало не задумываясь о кариесе, сахарном диабете и прочих последствиях употребления продуктов десертного производства.
Душа ангела была покорена. Не устояв, он склонился чуть ближе и лизнул языком забытую кем-то сласть. Язык неожиданно примерз, отказываясь расставаться с конфетой, словно был тайно влюблен в неё всю жизнь. А конфета вдруг оказалась не конфетой вовсе, а всего лишь частью праздничного декора из невкусного металла, умело замаскированного невкусной же краской под цветную карамель.
«Как невероятно глупо», — уныло подумал ангел, поняв, что замерзнуть под Рождество, приклеившись языком к кондитерской — это даже для него заоблачный рекорд идиотизма и невезучести. После такого случая сказку про Грымзель и Крехтель, угодивших в ловушку к злой колдунье Пряничного Домика, пожалуй, перепишут на новый лад. Подергавшись, словно муха на липучке, и убедившись в несокрушимой крепости союза языка и оконной решетки, Майлс со вздохом устремил взгляд в окно.
Обзор был невелик, но то, что он увидел, заставило сердце ангела отбивать радостную чечетку в груди: Грэхема он там не обнаружил (тот бы наверняка не упустил случая позлорадствовать), зато успел заметить не менее знакомые, но гораздо более дружелюбные лица Авроры, Мэг и Лонни, которого Тони по старой памяти до сих пор называл просто «Тот-мальчик-с-книгами».
Оставалось только как-нибудь привлечь внимание потенциальных спасителей и надеяться, что они не начнут ржать и тыкать в него пальцем, — ну хотя бы недолго.
Протерев для верности замерзшее стекло грязным рукавом, Тони постучал в окно. Громко, но ужасно скромно и вежливо, как стучал всегда, даже в самых неоднозначных ситуациях вроде этой.
Отредактировано Tony Myles (17.05.12 20:33:45)
Рождество и день рождения в один день для многих означали лишнюю головную боль и уменьшения общего количества праздников в году ровно на день. Наверняка для мистера и миссис Дешвуд то Рождество 19 лет назад было самым запомнившимся, хотя Аврора иногда думала, что и в такой знаменательный день - день появления на свет своего первенца - они все равно были по уши в работе и не переставали думать о множестве скучных бумаг и договоров, сопровождавших все их существования, ни на минуту. Каждый год девочка с нескрываемой радостью ждала зиму именно из-за этого волшебного праздника.
Настроение с самого утра было просто замечательным. Губы то и дело расплывались в улыбке, девушка смеялась и шутила. На вечер было намечено празднование ее девятнадцатилетия. Удостоверившись, что успел отпустить по праздничному набору шуток каждому обитателю кондитерской, в этот день как никогда тихой и безлюдной, Грэхем поспешил радовать своим гиперактивным праздничным настроением какого-то беднягу, остальные работники тоже вскоре разошлись по домам, предоставив целое помещение для праздника. Уже с первых дней декабря кондитерская "Как творить историю" больше напоминала Авроре дом дядюшки Отмороза, приносившего детям подарки в своем огромном красном мешке каждый год.Сколько ушло мишуры, дождя и гирлянд - счету не поддается, даже кованные решетки снаружи здания были заменены рождественским аналогом и окрашены в яркие цвета.
В самый разгар веселья, когда на Виспершир уже опустилась таинственная и холодная декабрьская ночь, кто-то постучал в окно, громко и прерывисто, по всем канонам страшилок про призраков и духов, где действие происходило в ночь с 24 на 25 декабря. Более того, сквозь замерзшее окно на них смотрело что-то, причем смотрело крайне жалобно и виновато, словно извиняясь за беспокойство. Это могло бы показаться необычным и даже страшным, но не сегодня. Продолжая смеяться, Аврора пританцовывая направилась к двери, чтобы узнать, что же понадобилось незадачливому посетителю.
Она ожидала увидеть кого угодно, от призрака прошлого Рождества до продавца косметики, но на деле снаружи оказался всего лишь Тони.
- Тони! С Рождеством! - пропела девушка, когда сообразила, что поза гостя странная даже для хорошенько напраздновавшегося человека. Тут либо острый внезапный приступ хронического радикулита, либо...
- Ты что, прилип? - воскликнула Аврора и, ёжась от холодного ветра, подошла поближе. Так и есть. Интересно, эта ловушка подразумевалась декораторами, или все произошло случайно?
- Лонни, Мэг, там на кухне в чайнике есть теплая вода, принесите сюда, срочно! - позвала она и снова повернулась к Тони. Не бросать же его тут в одиночестве. - Сейчас мы тебя вытащим и согреем, дурашка, - ласковым голосом пообещала она, мысленно поторапливая друзей. Становилось холоднее, оставлять же Майлза на улице Аврора не собиралась. Особенно в таком состоянии.
Мало кто мог подумать, но Лонни не встречал Рождество дома уже порядка шести лет! И это несмотря на его примерно-образцовое поведение, ярое домохозяйство мамы и строгость и традиционность папы. Наверное, даже закадычные подруги Алонсо, Хайди и Мисти, не сумели бы уговорить мистера и миссис Максвелл отпустить их единственного, а оттого трепетно и с пиететом любимого сына на какую-то ночную гулянку непонятно к кому. И как же, спросите вы, послушный и тихий Лонни неизменно оказывался в рождественскую ночь за праздничным столом кого-то из друзей? Секрет был бы прост, если бы вообще был. Дело в том, что родители Алонсо были настолько закостеневшими в традиции ложиться спать в десять вечера, что даже какой-то там праздник не в силах был заставить их изменить привычному ритму. Нет, поначалу, когда Лонни был ещё совсем маленьким, они устраивали для него дневную версию Рождества: дома ставилась ёлка, закрывались все шторы, включалась иллюминация из гирлянд и электрических свечей, и вся семья ужинала (в строго установленное время) в этой атмосфере репетиции праздника, затем Лонни разворачивал свой подарок и отправлялся в свою комнату: мыться, чистить зубы и спать.
А потом ему стукнуло четырнадцать, и отец сказал, что он уже слишком большой, чтобы верить в Дядюшку Отмороза, а потому Рождество в доме Максвеллов было упразднено, и вся семья ложилась спать в десять вечера, не забыв включить внешние гирлянды и подсветку пластмассового снеговика на газоне. Но поскольку в Алонсо всю неделю отклонял предложения прийти к друзьям на Рождество, ожидая домашнего праздника, то разобиженный донельзя, едва ли не плачущий от разочарования Лонни, дождавшись, пока родители придут перед сном проверить уснул ли он, выбрался через окно из дома и убежал отмечать Рождество. Потом он много раз радовался тому, что его отец так поступил, ведь тогда он бы не узнал, что в рождественскую ночь можно ходить от дома к дому и петь весёлые песенки, погрузившись в непередаваемую атмосферу всеобщего единства и доброжелательности. В этот праздник Лонни ощущал, словно сбылась его заветная мечта, и все люди, наконец-таки, осознали, что куда приятнее быть друг другу друзьями, добрыми приятелями и просто доброжелателями, забыв про обиды, ссоры и капризы. Щедрость духа и торжественно звенящая радость были разлиты в воздухе, и Лонни неизменно краснел от счастья, но, как обычно, краснел внутрь, так что никто этого не видел. Лишь широкая улыбка и источающие любовь глаза подтверждали диагноз Максвелла: человеколюбие в третьей стадии, хронический гуманизм и острая доброта.
Вот с таким вот настроем в этот год Лонни оказался приглашён на день рождения Авроры. Он даже подарок ей купил, тайком завернул его в красно-зелёно-полосатую блестящую бумагу и даже подарил, но строго-настрого запретил открывать до утра. Он не сомневался, что подарок девушке понравится: необычного покроя белый передник со специальным кармашком и вышитым чуть левее центра улыбающейся рожицей, по всему периметру расположились также вышитые разнокалиберные ромашки. Лонни казалось, что этот передник будет радовать как саму Аврору, так и посетителей.
Отказываясь выпить содержащий алкоголь гоголь-моголь, Алонсо потягивал сок и с несползающей улыбкой слушал своих подруг, когда за окном кто-то постучался. Лонни так и не смог рассмотреть гостя, но восклик виновницы торжества быстро внёс ясность, придав улыбке юноши новый оттенок: Тони не раз вызывал у Максвелла беспокойство и желание в срочном порядке накормить, а сейчас у него возникла возможность не просто дать бездомному еды, но и подарить ему праздник, сотворить своими руками чудо. И так его эта идея возрадовала, что он опрометью бросился на кухню, по пути поскользнувшись и едва удержавшись в вертикальном положении только благодаря подвернувшейся под руку стойке, на которую Лонни опёрся, восстанавливая шаткое и нечасто посещающее его равновесие, после чего возобновил свою ретивую рысцу к чайнику. Подхватив его, Лонни уже медленно и осторожно стал продвигаться к двери наружу, громко обнадёживая ожидающих:
- Уже бегу! То есть иду! Я сейчас!
Позволить себе упасть он не мог, а отобрать у него сейчас чайник было бы тяжело даже старшекурсникам, потому что он сам хотел принести чудо отогревания Майлзу. Конечно, это было немного эгоистично, но потребность в этот волшебный вечер стать причастным к чуду была сильнее Лонни.
Добравшись-таки до Авроры, Лонни передал ей чайник и подскочил к Тони, чудом не навернувшись. На ходу он снял с себя пиджак и накинул его на плечи Тони, чтобы тот согрелся.
В жизни всё-таки есть Справедливость. Майлс искал эту коварную фам фаталь часто и безрезультатно: под кроватью, в мусорных баках, на дне своей кепки, в конце концов, — но вот обнаружилась она только сейчас. У Справедливости оказалась обезоруживающе очаровательная улыбка, ласковый голос (таким обычно разговаривают с клиническими идиотами и маленькими детьи) и романтично-бронепалубное имя «Аврора». А ещё от неё пахло конфетами. И это было особенно приятно — ибо кто ещё может похвастаться, что его Справедливость пахнет вообще хоть чем-нибудь? Безусловно, если бы это было так, вечные поиски её человечеством стали заметно легче.
Поняв, что его собираются спасать, ангел радостно задергался, замычал и вообще всячески старался вербально выразить свою благодарность. «Ты так добра», — хотел было сказать он, но прилипший язык послужил этому святому начинанию существенной помехой. В результате до ушей Авроры долетело примерно следующее:
— Ты шкаф бобра, — выдав сей странный постулат, Тони тихо ойкнул, потом взял небольшую, но эффектную паузу, охнул уже в полный голос и всей своей промерзшей тушкой почувствовал, что куда-то летит. Причем летит совсем не так изящно, как обычно летают Рождественские ангелы. Язык вернулся обратно к своему владельцу, распрощавшись с бутафорской карамелью, как неверный супруг со своим имуществом после развода — неожиданно и очень больно. А сам незадачливый владелец утоп в ближайшем снежном бархане, лежа на спине, широко раскинув руки-ноги и на всякий случай крепко зажмурившись. Тонкая струйка пара, поднимавшаяся над козырьком кепки, служила ясным доказательством того, что от инфарктов ангелы всё-таки не умирают. А жаль.
— Афрора, Лонни, — Фалет приоткрыл смерзшиеся веки и завозился в сугробе. Поднявшись, он задумчиво оглядел получившийся на снегу силуэт ангелочка, полюбовавшись и втайне жутко порадовавшись — обычно после его валяния на земле оставались весёлые меловые человечки, а сам Майлс уже никуда не вставал. Тепло улыбнувшись Авроре синими губами и одарив обожающим взглядом Максвелла с чайником, который сейчас казался ему Волшебником с палочкой или Рыцарем с сияющим мечом наперевес, он бодро прошепелявил друзьям ободранным языком: — С Рошдестфом фас.
Потом на автомате забрал у Лонни чайник и опустошил его в пару глотков, — лучшего подарка на праздник ему сейчас даже не желалось.
- Оперативен, как никогда, - удивилась Аврора, увидев приближающегося Алонсо с чайником в руках.
Воистину Рождество - время чудес. Лонни, гроза любой посуды в кондитерской, без происшествий добрался до кухни, отыскал там чайник, ничего не спалив, а потом так же беспроблемно вынес чайник на улицу, не расплескав его. Может же, когда хочет. Другая проблема заключалась в том, что заставлять Майлза прилипать к железке на морозе каждый раз, когда от Лонни требовалась предельная аккуратность, - это жестоко.
Понадеявшись, что вода в чайнике остыла достаточно, чтобы не лишить Тонни языка, Аврора потихоньку начала процесс спасения утопающих. Вернее, прилипающих. А судя по тому, что прозвучало что-то про бобров и шкафы, холодная погода негативно сказывалась на бедняге, уже даже бред начался. Ничего, теплый чай (горячее для языка будет слишком) и пирог все исправят.
Секунда - и Майлз полетел в глубокий сугроб, выросший за вечер под окнами кондитерской, раскинув руки аки крылья. В сугробе тут же организовался правильный во всех отношениях силуэт ангела, любой чемпион по синхронному плаванию позавидует. Поворочавшись в сугробе еще некоторое время, Тонни таки поднялся на ноги.
- И тебя с праздником, - рассмеялась Аврора, глядя на Тони, ухватившегося за чайник как мамонтенок за маму. Из всех ее знакомых Тони Майлз был одним из самых забавных и безвредных экземпляров. Оставлять же его одного в праздник, особенно после триумфального спасения, было бы кощунственно.
- Ты официально приглашен, - Дешвуд ухватила Майлза за руку и потянула в кондитерскую. - У нас есть даже торт. И девятнадцать свечек... Лонни, не подскользнись, тут вода разлита на пороге.
Воды было всего несколько капель, но с такой компанией лучше было перестраховаться. Черепно-мозговые травмы чайниками, увы, не лечатся.
И где Мэг запропастилась?
- Располагайся, Тонни, - радостно улыбаясь, девушка понесла легендарный чайник на кухню. - На чем мы там остановились?
Это было их первое с Квентином Рождество, да, вот только ни ярко напряженной елки, ни гирлянд, переливающихся теплыми огоньками сотен лампочек, ни какого-либо другого намека на то, что Christmas is here в доме Мертонов не было. Исключением была, пожалуй что, лишь только праздничная форма : легкомысленный ободок, напоминающий колпак Отмороза, да несколько значков-пряников на официантской жилетке Мэг.
Маленькая Мертон, а именно так ее называли в кондитерской, буквально напросилась на смену в Сочельник, по ее мнению, это было куда как лучше, чем Рождество Мертонов. И, хотя, Квентин таки вспомнил об этом семейном празднике и даже приехал к ней на работу, в "Как творить историю", купил пару дюжин печенья и пообещал праздничный ужин, Мэг (и ее начальство) была не преклонна: смена - это святое, а смена, за которую платят по праздничному тарифу приятнее вдвойне.
В их кондитерской и без Рождества всегда было полным-полном народу, чего и говорить о предпраздничных днях? Жители городка нескончаемым, как казалось Мертон, потоком шли в кондитерскую за всевозможными праздничными сластями. Эта смена казалась Мэг бесконечной, за те десять часов, что она длилась Мертон успела продать с тонну конфет, пирогов, пирожных. От пестроты празднично упакованных пряников, от праздничного убранства кондитерской, от бесконечных рождественских песнопений, что лились с самого утра из динамиков старенького музыкального аппарата, притаившегося в углу магазина у Мертон шла кругом голова. Поэтому, вручив последнему из посетителей очередной съедобный шедевр Грэхема, поздравив в сотый раз за день кого-то с Рождеством, Мэг с облегчением выдохнула.
-Неужели завтра все вернется на свои места? - неверяще проговорила девушка, обращаясь к своей подруге, которая умудрилась родиться в этот сумасшедший день. - С Днем Рождения, Дэшвуд. - с улыбкой на губах, мягко добавила Мэг, смакуя каждое слово никак не относящееся к Рождеству. Аврора что-то ответила ей, улыбнулась и принялась за уборку в кухне. Грэхем и его подмастерья уже ушли из кондитерской, ровно как и остальные работники, спещащие домой на празднование, в церковь на мессу или в ближайший бар, чтобы пропустить пару рюмок за рождение сына Божьего, Мэган же принялась за уборку зала. Некоторое время спустя тишину в кондитерской нарушила трель колокольчиков на двери, Мертон испуганно глянула в сторону входной двери: неужели ей снова предстоит паковать пряники? В дверях кондитерской стоял Лонни, парень выглядел, как обычно, обезоруживающе-мило в заснеженной шапке, замотанный в широкий шарф.
-Проходи. Дует же!- Мэг улыбнулась другу. -С Рождеством, Лонни! - кажется впервые за этот день она поздравила кого-то с праздником действительно искренне.
***
Кто первым подал идею отпраздновать уже не и не вспомнить... Вместо праздничных песнопений из колонок автомата теперь уже звучали песни короля рок-эм-полла Тэлвиса, Мэг жарила яичницу с беконом в огромной сковороде, пританцовывая вокруг плиты на кухне Грэхема, в то время как Лонни и Аврора танцевали в зале, с чашками, в которых был отнюдь не чай, в руках. Безумные пляски и распитие спиртного было прервано стуком в окно, Мэг занятая приготовлением "праздничного" ужина не смогла разглядеть что же там творилось в зале и на улице.
-Лонни, que pasa? (что случилось, исп.) - прокричала Мэг со своего места, наблюдая за тем как Максвелл, прихватив горячий чайник убежал на улицу. Девушка забавно хмурясь пыталась разглядеть с кухни что же все-таки творилось в зале.
-Тони?!- Мертон уставилась на Майлза, входившего в кафе вместе с Авророй и Лонни. -Привет! - девушка смущенно улыбнулась своему знакомому. С Тони они впервые встретились тут же, на пороге "Как творить историю", тогда Мэг еще только-только приехала в Виспершир, Мертон поделилась с Тони шоколадным кренделем, с тех пор они и дружили. -Ты как раз вовремя! Ужин уже готов. -Мэг разложила яичницу и бекон по тарелкам, а тарелки водрузила на большой поднос. -Рори (иногда Мэг называла Дэшвуд именно так), налей-ка Тони чего-нибудь согреться.-Мэг расставила тарелки на одном из столов, посередине которого красовался именинный торт со свечками.
Когда Майлз плюхнулся в сугроб, Лонни громко и испуганно вздохнул, звонко шлёпнув себя ладонью по лицу, прикрывая рот. Он бросился было поднять бедолагу, но поскользнулся на ступенках и чуть не упал, в последний момент ухватившись за перила. Аврора и Тони были слишком заняты, чтобы успеть заметить рождественским чудом не свершившийся кульбит.
Пропустив Аврору и Майлза вперёд себя, Лонни, памятуя о предупреждении подруги, медленно поднялся по ступенькам, не поскользнувшись и не споткнувшись, от чего пришёл в радостное расположение духа, и двинулся внутрь. Проходя мимо двери и даже успев прихватить её за ручку, Лонни неловко наступил пяткой своей левой ноги на носок своей же, но уже правой ноги, после чего правая попыталась предпринять следующий шаг, но была сильно удивлена обнаружившимся сверху препятствием в виде своего хозяина, который беспечно не уследил за двумя своими строптивыми конечностями. Результат этого опуса был предсказуем и ожидаем: Алонсо со сдавленным "Мамочки!" рухнул внутрь, по пути зацепив ручку двери рукавом. Дверь, не иначе как набравшись коварства у Грэхема, захлопнулась и "выплюнула" ручку, звякнув чем-то в механизме замка и не намереваясь открываться до прихода слесаря. Перед дверью на полу лежал Лонни с запутавшимися друг в друге ногами, а рядом валялась удивлённая дверная ручка. Вскочив на ноги, Максвелл виновато улыбнулся:
- Я в порядке... и, кажется, сломал дверь...
Он поник, ожидая от двух работниц кондитерской разнос и заслуженное порицание. Хотя вряд ли кто-то в Виспершире, за исключением миссис Максвелл, мог укорять Алонсо сильнее, чем он сам. Праздник казался омрачён актом порчи чужого имущества. Совесть молча, но усердно грызла чувствительное сердце Лонни.
Полёт с Ручкой в исполнении Максвелла произвел на Майлса огромное впечатление одним только звуковым сопровождением. Вздрогнув от отчетливого: «Бум!» за спиной, он обернулся и с удивлением посмотрел на захлопнувшуюся дверь, никак не ожидая от неё такой подлости.
«Охренеть!» — тут же возмутился Инстинкт Самосохранения.
«Ну ничего себе...» — почесал в затылке Здравый Смысл.
«А этого следовало ожидать», — мрачно подытожила Интуиция. После все трое обреченно переглянулись друг с другом и, поняв, что ангел их всё равно не слышит, растворились где-то на задворках его сознания.
— Лонни! Ты не ушибся? — заботливо поинтересовался Тони у парнишки, оглядывая его со всех сторон. Увещевания о том, что всё в порядке, он не менее заботливо пропустил мимо ушей. В последний раз, когда Майлс сам произносил подобную фразу, всё кончилось массовыми жертвами среди мирного населения и одним сломанным аккордеоном.
— Не перешивай, это такой пустяк, — воссияв на неуклюжего студента Всепрощающим Милосердием, он силком усадил его на ближайший стул, — настолько же ненавязчиво, как делали это Средневековые инквизиторы, и тоже с абсолютной верой в свои благие намеренья. — Я могу попробовать починить, если у фас есть инструменты. Мэг! Как чудесно, Ты тоже здесь.
Увидев девушку, Фалет расплылся в улыбке, неожиданно даже почти перестав шепелявить. Вторым после Мёртон он узрел сверкающий всеми девятнадцатью (нет, восемьнадцатью — одна погасла от хлопка дверью) свечками торт. Улыбка стала ещё шире, но вдруг погасла. Поджав губы, ангел задумчиво засопел, по привычке натянув кепочку поглубже на нос. Разве Рождество отмечают тортами и свечками? То есть, отмечают, конечно, — но обычно две эти вещи друг с другом никак не коррелируют. Если, конечно, гости ещё не набрались настолько, чтобы втыкать в еду всякие неподходящие для этого вещи — начиная всё теми же свечками и кончая горящими петардами.
Но в честь праздника и по особой оказии Память Майлса нашла всё-таки ящичек с нужным воспоминанием и разрешила его задумчивость. День Рождения, ну конечно же! Как он мог забыть, ведь ему сегодня на голову ещё даже не падал ни один кирпич.
— Аврора, поздравляю тебя, — Тони крепко обнял девушку, рискуя оцарапать её небритой щекой. Одновременно он терзался мыслями, что бы такое подарить виновнице торжества. Оставить друга без подарка ангел решительно не был не в состоянии. Но что он мог презентовать ей со своими дырявыми карманами? Коллекцию катышков? Засохший сухарик? Ручного таракана на веревочке?
— Вот, — смущенно шмыгнув носом, Фалет вынул из-за пазухи смотанный в пухлый клубок шарфик с Битлмэном, который нашёл сегодня на улице, и протянул его девушке. Страсть Авроры ко всему вязанному и продолговатому была настолько легендарной, что втайне всегда его восхищала. А если подарок Дэшвуд не понравится, то, быть может, она хотя бы найдет его владельца.
День рождения - это такой праздник, который мало что может испортить. Разве что внеплановый конец света или, что еще хуже, упавший на голову кирпич. И то не факт. В случае глобального апокалипсиса по всем канонам киноблокбастеров обязательно найдётся кучка больных на голову энтузиастов, которые пробегут половину страны в поисках унесённого необузданной стихией тортика, чтобы именинник загадал коронное желание. Кирпич же просто так, как известно, никому на голову не падает, а, значит, на то была особая причина, к примеру, острое желание докторов провести этот светлый праздник с тобой в уютной операционной с капельницей вместо праздничного ужина.
Мысленно в очередной раз сравнив Лонни с ушастым мультяшкой, который жил в коробке с апельсинами и дружил с крокодилом, Аврора достала из холодильника лед. Не хотелось, чтобы после этого вечера Алонсо порос синяками от "полетов".
- Оставьте дверь в покое, - крикнула она из кухни, услышав про намерения починить сломанную ручку. Поиск инструментов и уж тем более их использование при ремонте могли закончится массовым кровопролитием. - Починим ее завтра.
Не успела Дешвуд вернуться к друзьям и поставить на стол поднос с несколькими кружками горячего шоколада (лучше средства согреться не придумаешь), как неожиданно для оказалась в объятиях Майлза.
- Какая прелесть! Спасибо, Тонни, - девушка расплылась в улыбке и обняла мужчину, смущенно протянувшего ей нечто, при дальнейшем рассмотрении оказавшееся шарфиком с Битлмэном. Любовь к шарфам у Дешвуд была необъяснима и, к ее великой радости, неизлечима, а потому дома их поднакопилось изрядное количество, буквально на все случаи жизни. И это было даже веселее, чем коллекционировать марки, потому что марка не спасет тебя от холодного ветра и она явно не такая красивая и теплая. Шарфов с Битлмэном, к слову, у неё уже было два, этот третий, вот только цвета разные, что спасало положение. В общем, как можно не радоваться такой замечательной вещи, как шарфик, подаренный на день рождения?
- Больше, я так понимаю, гостей не ожидается? - Аврора задумчиво перевела взгляд на большие настенные часы. Определять по ним время - это целое искусство, ведь каждый раз это коварное устройство электронного происхождения самостоятельно выбирало часовой пояс, по которому и вещало необходимую информацию всем желающим. Справиться с этим чудом техники никто не мог, да и не хотел. На небольшом стикере на кухне было записано, сколько именно часов надо прибавить или отнять, чтобы получить точный результат. Сейчас, если девушка не ошиблась в подсчетах, было то самое время, которое принято проводить дома, с семьей, друзьями или любимой золотой рыбкой в аквариуме. Вряд ли еще кому-нибудь придет гениальная идея прогуляться.
- Кстати, надо рискнуть и опытным путем проверить, что за начинка между коржами у торта, - девушка оглянулась в поисках ножа. Что именно послужило начинкой ей действительно было неизвестно. Коварно переглядываясь и отмалчиваясь как партизаны на допросе, никто из поваров так и не раскрыл этой великой тайны. А быть там могло действительно что угодно - от яблочного повидла до шпината.
Отредактировано Aurora Dashwood (05.06.12 23:30:06)
Всё ещё сокрушавшийся из-за своей неуклюжей оплошности Лонни потихоньку отходил от ступора, в котором безропотно позволил усадить себя на стул, а также выбирался из глубин стыда и пучин раскаяния. Видя, что никто не сердится и даже не огорчился, Алонсо воспрял духом и вновь стал подавать признаки жизни и радости, робко улыбаясь себе под нос.
Поскольку это была волшебная ночь, то, видимо, дух Рождественского праздника решил сжалиться над неловким студентом и подарил ему маленькое озарение, заключавшееся в такой простой истине, как наличие в каждом подобном заведении служебного входа. Это миниатюрное воплощение спасительной Истины зажглось во взгляде Лонни, добавив глазам блеска. Делиться этой новостью юноша, впрочем, не торопился, опасаясь, что Тони или кто-то другой вдруг покинет их маленький, но уютный и такой дорогой для него праздничный ночер. И даже угрызения совести по поводу эгоистичности поступка и маячащий где-то неподалёку грех лжи не стали тревожить Максвелла, отложив свой визит и муки совести до завтра.
Отмалчиваясь до этого момента, Лонни поспешил вставить свои пять центов в ответ на последнюю реплику Авроры:
- Нет, сначала надо загадать желание и задуть свечи!
Руки Алонсо вскинулись к торту как вестники рока, но чудеса ночи продолжали благосклонно спасать положение и не дали растяпе-Максвеллу опрокинуть лакомство на вальяжно расстилавшийся под ногами пол. Он ловко (наверное, впервые в жизни) подхватил одну из горевших свечек, поднёс её огонёк к погасшей и, когда та занялась, поставил на место. После чего замер в ожидании чуда, воссияв широчайшей улыбкой за вечер. Огоньки радости и счастья лучились с неистовой силой.
«Интересно, а торт готовил Грэхем?» — с опаской подумал Фалет, пока Максвелл спаривал друг с другом свечки. Чудовищно неразумный вопрос. Это до него дошло секундой позже. Ведь если ответ будет положительным, состояние лёгкой неприязни сменится тяжёлым обмороком. Между коржами могло притаиться Что Угодно — от вкуснейшего заварного крема до пятой части таблицы Свинделеева.
По спине ангела пробежал рой мурашек, добираясь даже до тех мест его организма, о которых он сам редко вспоминал.
— Лонни прав, Аврора, — обливаясь холодным потом, улыбнулся он девушке. Вернее, ему показалось, что он улыбнулся. Судя по выражению его лица, гости ошиблись дверью, и здесь должны были праздноваться чьи-то поминки, — надо задуть свечи! Как можно скорее.
«А вдруг не успеет, и рванёт?» — огоньки перед глазами ангела поплыли и сложились в нецензурную загогулину. Затем задорные галлюцинации сменились нервным иканием. Тони почувствовал, что вестибулярный аппарат вот-вот изменит ему с полом.
Спасение явилось в образе Мёртон и стакана вишнёвого сока. Девушка не успела донести стакан до рта, опрокинув его содержимое прямиком на торт. Свечи потухли, торт был безнадёжно испорчен, Мэг, пристыженно пискнув, умчалась на кухню за тряпкой, а Рождественский вечер оказался спасен фатальной неловкостью и чересчур длинным маникюром. Хвала женским ногтям и скользкому пластику одноразовых стаканчиков! Ангел с облегчением нашёл пятой точкой стул.
— Надеюсь, ты успела загадать желание. Чем займемся теперь?
Фалета очень редко приглашали на праздники, — мало кто любит запах канавы за столом. Было ещё много других неприятных запахов, например, запах касторки или неоплаченных счетов, но запах канавы всё-таки лидировал. Ангел совершенно не знал, чем следует заниматься в такие торжественные моменты. Поймав паузу, он начал представлять, что сделал бы на его месте любой из его знакомых. «Альберт испек бы свои знаменитые пирожки, — подумал он, — Алистер законопослушно отправил всех спать, а Генри наверняка предложил бы гостям трое суток игры в шахматы на раздевание». .
— Давайте играть во сне пирожками на раздевание, — ляпнул Тони и тут же пошёл пятнами от стыда, поняв, что опозорился вслух. Стараясь исправить ситуацию, он сосредоточился на миске с пуншем.
— Давайте просто выпьем, — смущенно пробормотал Майлс, опрокинув в себя стакан (торт в этот момент испуганно поежился, опасаясь повторения эксцесса с соком). Возможно, чуть позже он об этом пожалеет. Ром катастрофически быстро начал расширять сосуды и границы познания ангела, не пьющего ничего крепче кипятка из чайника.
Отредактировано Tony Myles (24.06.12 14:14:43)
Девушка нахмурилась. Как она могла забыть про загадывание желания? В принципе, учитывая, что день рождения Авроры как раз совпадал с Рождеством и приходом краснощекого пьяненького деда Отмороза, она никогда не уделяла особого внимания этому обычаю. Два раза загадывать - слишком жирно, к тому же, в мешке у Отмороза бывает очень тесно для сразу двух исполненных желаний... Ну раз надо, значит, надо. Вопрос в том, что бы загадать. Вот здесь девушка застопорилась. Никаких особенных пожеланий у нее не было, даже табличку "работаем до последнего клиента" с дверей кондитерской уже благополучно сняли. Разве что попросить кого-нибудь свыше, кто заведует судьбой и тортиками, упасти их от тайной начинки торта. Но не успела она и подумать, как стаканчик выпал из рук Мэг, заливая соком свечи. И торт.
- Загадала. Исполнилось, - констатировала девушка, чуть отрезая торт. - Что-то зеленое. И, судя по запаху, ооочень много ликера.... У нас там еще пирожные остались, они вполне заменят торт.
Не найти замену испорченному торту, когда ты находишься в кондитерской, не сможет даже ленивый.
- Нет, нет, нет, никаких "во сне", - запротестовала Дешвуд,- у меня день рождения или где? Выспаться можно и потом.
Против "просто выпьем" у нее возражений не было. Сама девушка, являя собой пример перманентной трезвости, пить что-нибудь крепче вишневого сока не собиралась, а остальные - как хотят, не заставлять же их. Однако и этим планам не суждено было сбыться. Среди бесчисленного количества стаканов на столе - с соками и ромом, который принесла Мэг, девушке посчастливилось достать ром. Отсюда мораль: смотри, какой стакан берешь и что в нем налито. Алкоголь практически мгновенно ударил в голову.
- Где-то здесь был твистер, - припомнила она. Игрушку принесли в кондитерскую специально, чтобы было, чем развлечься. - Сейчас принесу, надо только расчистить место в зале... столики раздвинуть, что ли..
Пританцовывая, девушка отправилась на поиски коробки с игрой, а заодно и Мэг, пропавшей неизвестно куда.
