Семь часов… чего? Утра или вечера? Бертрам Блейк смерил подозрительным взглядом сумерки за окном. Да, определить это можно только по последующему осветлению или затемнению уличного света. Блейк некоторое время поразмышлял над тем, как его угораздило запутаться во времени суток. Дело было в том, что он спал в режиме примерно «по десять минут каждые четыре часа», причём сидя и под разнообразные звуки офисной жизни. Питался он исключительно кофе, пиццей, сворованными у сотрудников завтраками и всем прочим, что находил в отделении, и что для многих пригодным в пищу не считалось.
Только что Блейк вернулся откуда-то весьма довольный и с пакетом пончиков. Он был бы не против, если бы в его рационе остались исключительно пончики.
Блейк обвёл офис скучающим взглядом. Видно, что в своё время, комнату пытались сделать уютной. Проблема же состояла в том, что все доморощенные дизайнеры, движимые порывом облагородить быт себе и окружающим, имели различные представления об уюте и стилях. Вон пара видов обоев в цветочек робко заслоняют друг друга, а напротив ремонт вообще не ушёл дальше начального этапа и вся стена заклеена газетами. Хотя, быть может, это какие-то материалы по делам необозримой давности, кто знает. Вобщем, взгляд цеплялся только за Агату Кентон.
Скука чрезвычайно быстро одолевала деятельную натуру детектива. Стрельба из табельного оружия и азартные игры в здание строго настрого запрещались (ремарка, которую не надо объяснять ни одному адекватному человеку, была введена в правила исключительно ради Блейка). «Офисный тир» - кидаться скомканными листками бумаги в различные, иногда подвижные (стажёры) цели – надоел, да и дошёл до автоматизма: Бертрам мог с закрытыми глазами попасть в любой предмет в комнате, если за ночь его не переставила уборщица или он не успевал выскочить за дверь.
Натурой менее созерцательного типа, чем комиссар Блейк, можно считать разве что амёбу, самопознание которой заканчивается после того, как она обнаруживает в себе кроме способности к передвижению, ещё и способность к делению. Но сегодня, в качестве исключения из правил, Блейк был настроен поговорить.
Он хитро ухмыльнулся и в несколько (если быть совсем точными, то в тринадцать) движений начертил что-то на вырванном из блокнота листке. Потом протянул шедевр* Агате.
- Мадам Кентон, взгляните. Это корова. Спорим, вам не удастся заставить её смотреть в другую сторону, переложив только две палочки?

А все-таки спаивать того старичка, дабы выудить из него секретную информацию о шайке пенсионеров-сатанистов, что якобы охотятся на младенцев и каждый понедельник выпадающий на полнолуние пьют кровь девственниц-левшей, было весьма глупой затеей. Ну, кто же знал, что этот "божий одуванчик" настолько невосприимчив к алкоголю? Такой хилый на вид, а пьет за троих практически не моргая! Мэддокс, увы, подобным талантом не обладала, а сей ушлый пенсионер, будто бы нарочно провозглашал тост за тостом, опрокидывал рюмку за рюмкой и с коварнейшим изяществом продолжал косить под "святую невинность". Но рыжую добрыми глазами и рассказами про умилительных внуков не проведешь. В общем, деваться ей было некуда: приходилось как в анекдоте про мышей, что плакали, кололись, но продолжали жрать кактус, пить. Надежда же, как известно, умирает последней… В итоге никакой сенсацией Айви так и не разжилась, зато черной, практически антикварной неблагодарности хлебнула сполна. Радовало лишь одно - Мэддокс таки вырвало на туфли вероломного старичка, когда копы по его пакостной наводке уже хватали ее под белы рученьки.
- Хоть ты сатанюга и мерзкий предатель, но я все же люблю тебя! За глаза, такие мутные и выцветшие! - неровным голосом промямлила напоследок Мэддокс, прежде чем хранители правопорядка вытолкали ее за порог питейного заведения. - Однако не смотря на это я не успокоюсь, пока не вытащу из тебя признания в твоих черных делишках! - горланила она уже с улицы, вдохновленная жаждой справедливости, что росла на алкоголе в крови, как на дрожжах. Дальше ее воспоминания обрываются, растворяясь в блаженном мраке неведения.
Суровая реальность, все-таки прорвавшись сквозь похмельное забытье, предстала перед Айвори в самом что ни на есть неприглядном цвете и антураже. Клетка! Почему она в клетке? И почему так жестко? И почему так воняет? Каждый новый вопрос вызывал еще парочку побочных, но ответы отчего-то не желали приходить на ум. Приподнявшись на локтях, рыжая решила получше осмотреться, дабы вспомнить, как ее все таки угораздило докатиться до жизни такой.
- Обезьянник! Я в обезьяннике? "Опяяяять?" - не то удивилась, не то ужаснулась Мэддокс, подскакивая со скамейки. Кинувшись к решетке, она вцепилась в нее обеими руками. - Эй, люююююди, человеееееки!- Ее вопли тут же отдались противной, тянущей головной болью, но возмутительницу спокойствия это не остановило. - Дайте мне воды! Я требую адвоката! И воды! А еще лучше отпустите меня, а? Ну люди же! Меня кто-нибудь слышит? Аууууу!
Увлекшись взыванием к прочим живым существам, девушка не сразу заметила, что один из них как раз таки находится всего в паре метров от нее. "Ко мне подсадили какого-то уголовника!" - с ужасом подумала рыжая, оперативно забиваясь в самый дальний угол клетки и попутно стягивая с себя туфлю. - Даже не думай ко мне приближаться, слышишь?! - замахиваясь на соседа своим "грозным оружием" со злость процедила сквозь зубы Айви угрожающе нахмурив брови. - На мне уже столько убийств висит, что одним больше, одним меньше - разницы нет! "Хоть бы поверил, хоть бы поверил, а не то мне кранты." Продолжая изображать на лице зверский оскал, лже-серийная-убийца не сводила глаз с таинственного сокамерника. Казалось бы, все шло хорошо, да вот только сердце предательски громко стучало и руки не менее предательски тряслись. А еще говорят, что язык - враг. "Сволочи, век вам маникюра не видать!" - мысленно обратившись к своим верхним конечностям, Мэддокс сильнее сжала туфлю в руке и нервно сглотнула.

А что, давно пора истребить всех кошек в этом городе, почему это мало кто понимает? Почему когда наш малыш вышел на прогулочку, он решил курнуть немного дури, которая так невинно лежала на его столе? Да, потому что даже погони за кошками перестали доставлять ему истинное наслаждение. И без дури, колес, алкоголя - ну вообще не то. Одна сигаретка и уже веселее. Кошки как-то бешенее, кровь как-то сильнее брызгает, и земля как-то быстрее крутится. Вот и Фред как-то веселее стал. Но зачем останавливаться на начатом? Ведь в кармане есть еще две скучающие сигаретки, скучающие гораздо сильнее Фреда.
Еще полчаса охоты и скучать осталась только одна сигаретка. После чего кровь кошечек стала радужной и они стали говорить с ним, пока он их рубилкромсал, причем чаще всего они говорили о погоде и политике, а некоторые все-таки решались молить о пощаде, но ведь Нэнсу так хотелось увидеть еще больше радуг. Поэтому он не щадил плачущих животных, а лишь выкурил последнюю сигаретку. И тогда радуга была везде, Фредди радовался как дите. Когда он отрезал голову последней, белой кошечке, то захотел, чтобы она стала не белой, а радужной и чтобы его белая рубашка тоже стала радужной, и джинсы, и ботинки, и все то, до чего доберутся его руки, стали радужными. Такими забавными. да, пусть весь мир станет веселым!- в каком-то прямо-таки маньяческом тоне пролетела эта мысль в голове парниши, хотя он и так маньяк, но слишком неопытен и труслив. Нужно больше работать, а с каждой охотой работы, все меньше и меньше.
Последний косяк сделал свое дело, и улыбчивый такой, весь красный парень, забрел в бар где хотел выпить, ну как бы отметить охоту и похвастаться своей "радуугой". Но тут как черт из табакерки выскочил коп, причем недовольный чем-то. Сначала веселило это парня, а потом наоборот, ведь он всегда побаивался стражей порядка. Наш малыш не хотел прекращать банкет, ведь он и его друзья только начали отмечать, но полиция проявляло явную активность забрать его в участок, на что получила еще более явные сопротивления. Паренек под действиям веселеньких паров, забыл о страхе быть лишенным свободы и пустил в ход много кулаков, и не только. Фреда напрягало, что копов одной и той же внешности было несколько, и что когда он бил по ним, то они исчезали и снова пытались его схватить. Он долго держался, но, похоже, их было слишком много.
потом, Нэнс уже и не помнит почему, он очнулся в участке, все так же ничего не соображая, а только пытаясь выплеснуть лучи своей ярости на стул и другие наглые близко находящиеся предметы, а порою вовсе не предметы.

Сходил, блин, за хлебушком, - конечно, трясти за грудки ту проклятую старую каргу, которую все упрямо называют Госпожой Фортуной, не замечая при этом её сатанинской сущности, было бы глупо, но Мариус не отказался бы от такой возможности, выпади ему случай. Нет, вы только скажите, как можно пойти искать приключения на свою аппетитную филейную часть и наскрести за вечер лишь сумасшедшего маньяка (а бывают другие?), да замок на двери отделения полиции... Прямо скажем, даже если старуха посодействовала его заточению в пропахшем черствыми пончиками и отвратным недо-кофе заведении, так ей надо что-то срочно делать с фантазией, потому что сюжетец, прямо скажем, вырисовывался неважнецкий.
- Это его природа-матушка так "уделала", у меня при всем желании бы не вышло, - манеры полицейского (словосочетание уже абсурдное) не то, чтобы причиняли Моргану дискомфорт, но значительно подкручивали колесико капельницы, стоящей над чашей терпения мужчины: и вот уже шустрая струйка наполняла сосуд "с горочкой". В желании доказать, что при бесспорном господстве на данной территории горе-следователя, подследственный имеет полное право вести себя с максимальным удобством, так сказать "за вредность" (а вредности Мариусу хватало), пристроив левую пятку на коротенькой табуретке, заваленной бумажками, упаковками от выпечки и прочим "оперативным" мусором, Морган устало выдохнул.
- Мистер Коп, столько риторических вопросов... Я уже готов внимательно слушать Ваше мыслеизлияния и волеизъявления, в нужных местах кивать и даже с увлеченным видом шептать "да не может быть", но давайте обойдемся без драм-кружка? - издевательски завершив речь риторическим вопросом, Морган дёрнул манжету кожаной куртки, и в удрученности проследил за движением неумолимо стирающей его планы с циферблата стрелки. Предъявлять претензии было некому, винить распластавшееся в воздушной перине чудесатое создание тоже было делом сомнительным, и Мариусу ничего уже не оставалось, как довести копа до бешенства, а себя до обезьянника. Скажите, перспективка так себе? Нет, конечно, можно пойти другим путём: распинаться, описывать, доказывать, утверждать, свидетельствовать, упираться, отпираться, запираться и напирать.... И в итоге всё равно встретить первые лучи солнышка, просачивающиеся через клеточную завесу, с намятыми в неудобных позах боками. Так в первом, более коротком случае, ещё и удовольствие при этом получишь.
- Каждый год 31 декабря мы с друзьями... вечер после тяжелого дежурства я хожу пить. Традиция такая, понимаете? Пью я много и вкусно, и при этом выполняю все обязанности законопослушного гражданина, не злоупотребляя правами. И эта ночь была не исключением. Сухой осенний вечер провожал силуэт... Вы записывать-то будете?
  Манерно потянувшись, чтобы напряжение пробежалось по затекшим мышцам, Морган зевнул в ладонь, - В общем, попал в бар, что на параллельной улице в двух кварталах отсюда, я пешком. И скотина-бармен, кстати, разбавляющий виски в бессовестных долях, только разливал первый стакан, открывая праздник моей души, как заявился этот поклонник Чеширов.
  А поклонник в это время что-то издал невнятное, как бы подтверждая то ли слова, то ли своё присутствие, то ли вовсе пытаясь поймать подбородком за хвост иллюзию какой-нибудь шерстистой мяукалки. И вызвал при этом чуть ли ни родительский трепет в ожидании первого слова своего чада - твою же ж шмать... он ещё и говорить умеет.
- Предвосхищая Ваши следующие вопросы, отвечу - Нет, я его увидел впервые. Да, руку я поранил исключительно дома при ремонтных работах. Нет, у меня нет алиби на момент убийства Кеннеди. Да, я очень хочу домой, но Вы же этого не допустите, правда?! За сим завершаю увлекательнейший рассказ. Где расписаться за добровольную сдачу в рабство?
Борзометр не то, что бы зашкаливал, он просто дымил уже в предвкушении крепких объятий с наручниками, интимных обрядов с полицейской дубинкой и знакомства с рогатой сущностью копа. Но это был единственный выход из ситуации патовой и оттого вызывающей зевоту до вывиха челюсти, раз уж полицейский так заботливо прикрыл дверку, да ещё и на ключик. как ещё не проглотил его...

Отредактировано Marius Morgan (15.12.11 00:12:06)